– Убрали сразу же.

– Иди на место. Ничего не случилось. Поняла? Продавщица должна молчать, как рыбешка. Все.

Мартынова ушла. Козырин молча сидел за столом, пощипывая аккуратно подстриженные усы и сводя над переносицей брови. Думал.

…Домой Рябушкин всегда ходил через сосновый лесок, чтоб хорошенько подышать после работы свежим воздухом. Ходьба обычно его успокаивала, вызывала неспешные мысли. Но сегодня старый порядок был нарушен. Рябушкин торопился, едва не бежал, напружиненный, возбужденный, еще не веря нежданно свалившейся на него удаче.

В универмаг он зашел совершенно случайно. Впрочем, он давно искал такую случайность и верил, что в конце концов найдет ее. Проходя мимо ювелирного отдела, из чистого любопытства глянул на застекленный прилавок.

Давно уже обещал жене сделать подарок – купить какое-нибудь кольцо. Но жена, а она работала в районном финансовом отделе, говорила, что после наценки давно не поступало золота. Разговор происходил вчера вечером, а сегодня, глянув на прилавок, он увидел там кольца и перстни на разный вкус. Как хорошая охотничья собака, почуяв добычу и боясь спугнуть ее, Рябушкин вышел из универмага, позвонил жене – нет, поступления золота не было, если бы было, она бы знала. Тогда откуда появилось? По всей вероятности, было куплено раньше, а после наценки его снова выложили на прилавок. Торгуют, а деньги, уже с процентами, кладут себе в карман. Кассового аппарата в универмаге нет, деньги берет продавщица. Как проверить? Очень просто: если золото продается законным путем, должны быть документы, а если незаконно… Рябушкин вернулся в универмаг. Документов, как он и ожидал, не оказалось…

Напугать молоденькую продавщицу удостоверением и взять с нее объяснительную было делом нескольких минут. Теперь Рябушкин предвкушал тот момент, когда встретится с Козыриным.

Тропинка в последний раз мелькнула на опушке между раскидистыми соснами и выскочила на дорогу, потерялась на ней, а снова обозначилась только перед воротами рябушкинского дома, серой строчкой прошивая густую зеленую траву. На непримятой траве, в цвет, стояла зеленая «Волга». Рябушкин беззвучно ахнул и прибавил шагу. Он хорошо знал, что «Волга» принадлежит Козырину.

Хозяин сидел за рулем, полузакрыв глаза. Рябушкин подошел, остановился. Козырин спокойно открыл глаза, спокойно посмотрел на него, неторопливо вышел из машины, потянулся.

– Здравствуй, друг сердешный, как самочувствие?

– Почти прекрасное, Петр Сергеевич.

– A-а, ну как же! Как же. На такое дело напал, прямо на золотую жилу. Руки чешутся? Да?

– И давно уже. Вам об этом хорошо известно, Петр Сергеевич. Особенно после одного телефонного разговора. – Рябушкин не удержался и открыто улыбнулся.

– Реванш? Ну что, товарищ Рябушкин, давай напрямую. Как я понимаю, объяснительная тебе нужна не для законности, а для того, чтобы ее повыгодней мне продать. Какая цена? Что ты хочешь купить у меня? Машину, барахло какое?

Рябушкин рассмеялся ему прямо в лицо:

– Ваша профессия, Петр Сергеевич, сказывается во всем. Но вы не учли одного – барахло мне не нужно. Я к нему равнодушен, как и к средствам передвижения. А получить хочу моральное удовлетворение.

– Слушай, давай попроще.

Вот она, долгожданная минута! Козырин приехал на переговоры и теперь уже не будет отчитывать Рябушкина, как тогда, по телефону, он теперь уже в зависимости от него. И придет время, Козырин полностью, живой и тепленький, окажется в цепких рябушкинских руках. «И уж тогда мы развернемся, – думал о себе Рябушкин во множественном числе. – Уж тогда мы повластвуем всласть!»

Вслух он, однако, сказал:

– Что ж, давайте попроще. Я могу молчать, но могу и говорить. И то, и другое зависит от вас. Еще проще – от вашего благоразумия. Давать расшифровку не нахожу нужным – сами понимаете.

– Ну, жук! – Козырин потерял свое обычное спокойствие и даже слегка выпучил глаза. – Ну, жук навозный! – закончил уже с восхищением.

Рябушкин поправлял очки, вздрагивал плечами, ждал. Он ждал, что Козырин скажет дальше. Тот неторопливо открыл дверцу машины, так же неторопливо сел на сиденье, включил мотор и только потом повернулся:

– Я думаю, что контакт мы нащупали. А подробнее поговорим в ближайшее время. Объяснительную только не потеряй. Я за это время чуть подумаю. Водится за мной такая слабость – раздумывать на досуге.

«Волга» лихо развернулась на зеленой траве и выехала на дорогу, подняв жидкую ленту пыли. Рябушкин проводил машину веселым взглядом.

Разбирая записи в своем блокноте и расставляя по местам сведения, которые узнал за это время о Козырине, Андрей задержался в редакции до вечера. Газета в этот день не выходила, все уже давно разошлись по домам, и тишину нарушал лишь глухой гул печатной машины на первом этаже. В прокаленном за день кабинете стояла липкая жара. Андрей сидел за столом, расстегнув на рубахе все пуговицы. Как от липкой жары, задыхался он от своих мыслей. Выстраивал добытые сведения в одну цепочку, и ему становилось ясно, что Козырин не родился некоронованным королем Крутояровского района, он им стал за время своей работы. Стал с помощью Воронихина.

То, что Андрей узнал о Козырине за эти дни, не давало покоя. В иные минуты ему даже хотелось бросить свой блокнот, бросить ручку – пойти, взять Козырина за грудки и просто-напросто вытряхнуть из него душу. Постепенно накапливаясь, глухая ненависть захлестывала его сейчас с головой. Теперь он понимал, откуда она, эта безудержная ненависть. Козырин мешал ему жить, мешал верить в то, во что он, Андрей, всегда верил.

Занятый невеселыми мыслями, он не расслышал шагов в коридоре и, когда открылась дверь кабинета, вздрогнул от неожиданности. На пороге стоял Рябушкин. Передергивал худенькими плечами под тонкой белой рубашкой. Молча, без обычной своей говорливости. Это удивляло и настораживало. Уселся за свой стол и вдруг тихим, почти неслышным и потому совсем непохожим голосом произнес:

– Брось, Андрюша. Я тебя прошу – брось. Жалко ведь, свернешь шею.

– Ты о чем, Рябушкин?

– О статье, которую ты задумал. Не делай вид, я не мальчик и кое-что понимаю в людях. Ты себе свернешь шею.

– А с какого квасу ты пришел меня отговаривать? На тебя не похоже, Рябушкин.

– Жалко, вот и хочу отговорить.

Рябушкин боролся сам с собой. Задавал один и тот же вопрос: «Может, не надо?» И не мог на него ответить. Откажись сейчас Андрей, послушайся его, и Рябушкин бы успокоился. Но теперь он догадывался, что Андрей не откажется. Еще раз спросил:

– Значит, писать будешь?

– Буду.

– Тогда делаю тебе широкий жест, продаю с потрохами Козырина. Вот объяснительная продавщицы. Все железно, можешь сходить проверить.

Андрей прочитал расписку на листке, вырванном из тетрадки в клеточку, и поднял глаза на Рябушкина. Ему даже и в голову не пришло усомниться, потому что хорошо знал – в таких делах Рябушкин непревзойденный специалист.