Вот он и грянул – внезапной январской грозой эпохальный перелом в нашем государственном устройстве. Прежний президент возвел на трон нового владыку, за кандидатуру которого единогласно, как издавна повелось, проголосовали вялые народные массы, и страна в очередной раз обнадежилась ожиданием благих перемен.

В мозгу прежнего правителя, отравленного алкоголем и гордыней, сложилось парадоксальное решение о фигуре преемника, далеко отстоящей от могущественных кандидатов, выдвигаемых олигархической камарильей. Каким образом в сознании добровольно отрекшегося от власти больного, уже никчемного старика сложилось это здравое и мужественное решение, было загадкой. Невольно приходили мысли о Промысле Божьем… Именно он спас Россию от рвавшихся к власти бесов, что, визжа досадливо, соскользнули с пьедесталов, начав свое падение в преисподнюю неумолимого забвения.

С треском провалилось кресло под несостоявшимся диктатором Решетовым. Довольно скоро он был отлучен от высшей власти, отправлен приличий ради на ее периферию, а с прошлыми делишками его боевой когорты начали предметно и неторопливо разбираться представители новой компетентной волны.

Небрежно, сквозь зубы, в подвыпившей тусовке оброненная Решетовым фраза о том, что для успешной борьбы с организованной преступностью необходимо ее возглавить, мелькала в свежеиспеченных доносах десятков стукачей, облачаясь трудами кадровых собирателей информации в антигосударственную концепцию. Зазванные на дружеские беседы в МВД лидеры преступных группировок, уловившие суть переходного периода, охотно сливали компромат о своем деловом сотрудничестве с милицейскими верхами. Лихорадочно подшивались материалы о вымогательствах, прикрытой контрабанде и сотнях иных прегрешений, а к ним наспех, вкривь и вкось подклеивалась самая грубая, фантасмагорическая липа.

Громоздить уголовное дело на прошлого министра никто, естественно, не собирался, но через объективное расследование махинаций его сообщников ему предстояло умыться с ног до головы зловонными помоями компромата и закономерно передвинуться по наклонной еще ниже, уже в окончательный слой невозвращенцев в управленческие эмпиреи.

Самой удобной личностью, главным снарядом для убийственного залпа по помещенному за изгородь большой политики монстру виделся Соколов, которого за полгода Решетов проволок по иерархической лестнице званий от подполковника до генерал-лейтенанта.

Церемониться с этой персоной никто не собирался. Снаряд он и есть снаряд. Удар бойка в очко, то бишь, пардон, в капсюль, и – боеголовка летит в надлежащем направлении.

Однако бывший мой соратник, уже побывавший в подобной передряге и поднабравшийся значительного оперативного горького опыта, заранее подготовил себе отступные рубежи, покинув страну и начертав в завещательном порядке послания различным влиятельным дядям, укоренившимся в тени трона. Суть посланий означала, что его розыски и экстрадиция ничего хорошего дядям не сулят, ибо тайные знания о них, доступные покуда Соколову, потрясут, выпусти он их из своих рук, своей головы и сохраненных документов, не только обывателей, но и фундамент самого Кремля.

Отдельное напутствие им было оставлено лично для Решетова, жаждавшего отныне, как гласили слухи, непременного физического устранения некогда возлюбленного нукера, не сподобившегося безропотно положить забубенную головенку на плаху в благодарность за никчемные уже погоны и килограммы переваренной калорийной белужьей икры, сгинувшей в канализации.

Что было бы со мной, сподобься я в свое время принять участие в азартных играх упомянутых персонажей? Ведь как чувствовал…

Но хоть и я, и Филинов ютились в сторонке от злодеяний верховного милицейского режима, однако являлись, как ни крути, ставленниками сверженного идола, а потому дальнейшими своими жизненными перспективами нам пришлось озаботиться всерьез и огорчительно. Тем более мой якобы дядя вице-премьер тоже с треском обвалился со своего поста и готовился к должности посла в какой-то занюханной банановой державе.

С каждым часом мы едва ли ни физически чувствовали растущее вокруг нас неприятие и боязливое отчуждение, как возле чумных крыс.

Менялись люди в министерстве, в Администрации, в Думе, вылущиваемые в соответствии с выверенными схемами кадровых кроссвордов, и над нами ощутимо и холодно начинал довлеть вакуум.

Я нутром ощущал, что пришедшая власть устоится надолго, сконцентрируется плотно и ляпов в стратегических должностных назначениях не допустит категорически.

На смену старой, расхлябанной, зажиревшей и пропитой чиновничьей своре ровными скромными рядами шли дисциплинированные, голодные и беспородные псы, твердо устремленные на цель должности, с ухом, вывернутым на рык вожака, беспощадные к чужакам.

Филинов метался по инстанциям в поисках поддержки, откровенно завидуя пригревшемуся в мэрии Сливкину, некогда им сожранному, и то и дело вызывал меня посоветоваться и пролить гневные слезы в лацкан моего пиджака.

Штатные астрологи из его кабинета не вылезали, давая прогнозы умеренно-оптимистичные, но лица их при выходе из приемной выглядели озабоченными, ибо крах нынешнего шефа, обеспечивающего их довольствием, удостоверениями и социальной защитой, ничего сладкого им не сулил. Тут уж и без эзотерических закавык все вычислялось с предельной и безыскусной простотой.

В довесок грянул подковерный межведомственный скандальчик с участием моих орлов из отдела по незаконному обороту оружия, задержавшего отставника ГРУ, возившего контрабандой пистолеты из Финляндии. При задержании он оказал сопротивление и был нещадно бит, угодив в больницу со сломанной челюстью и вывихнутым запястьем. А когда половина партии изъятых новеньких «Глоков» и «Кольтов» разошлась по своим ребятам, а прокурор возбудил уголовное дело, оказалось, что за махинацией со стволами стоит оперативное мероприятие родимой разведки.

Дело свернули, но слухи о сломанной челюсти и допросе доблестного офицера с применением противогаза и наручников дошли до высших инстанций и нам выписали по первое число отборных люлей, сопровождаемых ужасающими матюгами.

После этого инцидента как назло грянул другой: опера из бандитского отдела, обсчитанные при покупке закуси в каком-то ларьке, схлестнулись с продавцами, устроили показательную устрашающую стрельбу и в итоге подпалили сигнальным патроном из какой-то специфической стрелялки торговую точку, сгоревшую дотла со всеми продуктами первой необходимости.

Не успели мы отписаться, как последовала жалоба на Баранова, отметелившего по пьяному делу двух придравшихся к нему гаишников.

А после один из тыловиков, отдыхавший в Италии, умудрился посеять там свою служебную ксиву, неведомым чудом перемещенную сначала в местную полицию, потом в российское посольство, затем в наш МИД, а уж после – в МВД, где рассвирепевший заместитель министра, вызвавший Филинова, орал на него битый час и махал кулаком перед носом. Свою выволочку, посверкивая лысиной и стеклами очков, он закончил так: