Опираясь на достигнутые договоренности, Центральная комиссия пыталась воздействовать на правительства союзных республик, отказываясь выносить на утверждение Президиума ЦИКа СССР неподготовленные материалы. Председатель комиссии (с 1935 года) П. А. Красиков справедливо указывал республиканским властям на противозаконность ряда принимаемых ими решений. Но очень скоро правозащитные действия комиссии торпедировались республиками. Ссылаясь на отсутствие общесоюзного закона, они добились признания за ними права окончательного разрешения вопроса о закрытии культовых зданий. За комиссией оставалось право соответствующего оформления принятых решений, то есть проведения их через Президиум ЦИКа СССР. Возникновение подобной ситуации объясняется не только стремлением республик к расширению своей самостоятельности, но и в значительной степени той безучастностью, с которой президиум относился к своей комиссии. Она почти полностью лишена была условий для нормального функционирования: не хватало помещений; штат состоял всего из трех человек; из-за отсутствия средств члены комиссии годами не могли выехать в командировки в республики; положение о комиссии так и не было утверждено; Секретариат ЦИКа СССР отказывал в организационной и материально-технической поддержке.

В июне 1936 года был опубликован проект новой всесоюзной конституции, вынесенный на всенародное обсуждение. Статья 124-я проекта конституции касалась проблем обеспечения свободы совести в СССР. Вместе с обсуждением принципиальных проблем проекта новой Конституции СССР в центре общественного внимания оказались и вопросы деятельности религиозных организаций, их права и обязанности, взаимоотношения с государством, дальнейшего возможного развития законодательства о культах.

В адрес Конституционной комиссии от граждан, государственных учреждений и общественных организаций поступали многочисленные поправки к проекту статьи о свободе совести. В большей своей части они содержали требования запретить все религиозные обряды, всяческое обучение детей религии, деятельность «сектантских течений», не предоставлять священнослужителям полноты гражданских прав, ужесточить действующее законодательство о религиозных культах. В значительной мере они были порождены той общественной атмосферой в стране, которая сложилась под воздействием партийной антирелигиозной пропаганды, волюнтаристской деятельности советских и административных органов.

На страницах официальной прессы, естественно, не находилось места для изложения позиции верующих по данным вопросам. Но о ней можно узнать, обращаясь к архивным материалам Комиссии по культовым вопросам при Президиуме ЦИКа СССР. В одном из поступивших в комиссию писем указывались следующие предложения верующих относительно статьи 124-й Конституции СССР:

Позиция комиссии и ее председателя П. А. Красикова была выражена в специальной записке «Состояние религиозных организаций в СССР», поданной в ЦК ВКП(б). Оценка религиозной ситуации была весьма откровенной и прямой: «На основании имеющихся материалов в Комиссии необходимо отметить большое количество грубых нарушений советского законодательства о религиозных культах на местах. Причем количество нарушений за последние годы растет. Этот рост объясняется тем, что работники на местах недооценивают культовые вопросы, не понимают всей политической глубины».

Вывод Красикова заключался в том, что необходимо в срочном порядке принять самые серьезные меры к исправлению катастрофического положения, сложившегося в религиозном вопросе, устранить в действиях местных властей методы административного давления на верующих и религиозные организации, обновить законодательство о культах, выработать и принять общесоюзный закон о свободе совести и обеспечить его единообразное применение на всей территории СССР.

Отстаивая свою точку зрения, комиссия пыталась воздействовать на сложившуюся неблагоприятную ситуацию в религиозном вопросе и искала для этого союзников. В мае 1936 года по представлению комиссии Президиум ВЦИКа направил в местные органы власти специальный циркуляр с требованием «прекратить административные меры борьбы с религиозными пережитками трудящихся масс» и предупреждением, что «впредь за нарушение постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 года „О религиозных объединениях“ виновные, невзирая на лица, будут привлекаться к строгой ответственности»[158].

В октябре 1936 года Красиков обратился к прокурору СССР А. Я. Вышинскому, прося его расследовать многочисленные случаи нарушения действующего законодательства о культах со стороны органов власти. К таковым были отнесены: незаконные ликвидация религиозных обществ и закрытие молитвенных зданий; изъятие культовых зданий под засыпку хлеба; отказ в регистрации религиозных обществ и служителей культа; закрытие храмов под предлогом невыполнения верующими предписаний местных властей о ремонте зданий; необоснованные штрафы духовенства и церковного актива.

Но обращение Красикова осталось без должного внимания. Прокуратура отвергала утверждение о повсеместности нарушений законодательства о культах, соглашалась лишь с наличием единичных фактов, в отношении которых обещала провести расследование. Иными словами, серьезной помощи от органа, который призван был контролировать и обеспечивать исполнение закона, ожидать не приходилось.

В ноябре 1936 года по инициативе П. А. Красикова вопрос о формировании союзного закона о культах рассматривался на специальном совещании с участием представителей Академии наук СССР, Центрального совета Союза воинствующих безбожников, ЦИКа СССР, некоторых наркоматов и ведомств.

В принятой резолюции отмечалось: «Состояние работы местных Советов в части правильного проведения в жизнь законодательства о религиозных культах в большинстве республик, краев и областей является неудовлетворительным. Наблюдаются многочисленные факты голого администрирования при закрытии молитвенных зданий без проведения соответствующей массовой работы»[159]. Участники совещания признали, что выработка и принятие союзного закона о культах становятся задачей первоочередной.