Я расплакалась от обиды и страха.

— Ш-ш-ш, — прошептал он. — Все хорошо, Аги.

Нас накрыла длинная худая тень: Юджин молча подошел и встал за моей спиной. Я слышала его тяжелое дыхание и в ужасе обернулась. Если он попытается добить лежащего, я не позволю ему этого сделать.

Я ожидала увидеть на его лице торжество, но губы мага кривила горькая, злая усмешка. Он понял… Догадался чуть позже меня.

— Играешь со мной? — выплюнул он. — Не надо делать из меня дурака. Ты поддался.

— Юджин…

— Молчи!

Юджин подобрал измятый, потемневший от росы сюртук, надел его и, пошатываясь, отправился в сторону дороги.

— Надеюсь, в этой дыре есть приличные трактиры, — бросил он через плечо.

…Мы сидели на ступеньках крыльца. Я прислонилась к мужу. Постепенно просыпался парк, освещенный солнцем. Птицы и насекомые, затаившиеся во время дуэли, ожили и занялись своими повседневными делами. Лужайка была разворочена, точно по ней прошлись плугом.

Я чувствовала, как напряжены мышцы Тёрна: еще не отпустило возбуждение после битвы. Дыхание его странно сбивалось. Волнуясь, я подняла лицо и увидела, что у мужа совершенно отчаянные, сухие, безумные глаза.

— Мой любимый, — прошептала я. — Ты ведь ее так и не оплакал…

Тёрн вздрогнул. Я потерлась щекой о его руку, поднялась и ушла, не оборачиваясь. Он не захочет, чтобы я видела его слезы…

Муж нашел меня позже на кухне, где я пыталась приготовить завтрак. Хлеб крошился — никак не удавалось отрезать ровный ломоть.

Он осторожно обнял меня, стараясь не перепачкать кровью.

Юджин вернулся поздно вечером. Нетвердой походкой добрался до дивана, рухнул на него прямо в одежде и обуви и вырубился. В комнате повис крепкий запах дешевого пойла.

— Он уедет, — сказала я, покачав головой. — Но, может, это и к лучшему…

— Насколько я знаю Юджина, он человек слова. Он останется и поможет, — ответил Тёрн.

Мы стояли над бесчувственным телом черноволосого мага. Юджин, застонав, трогательно обнял подушку, спрятал в нее лицо.

— Паршивец, — беззлобно выругался Тёрн.

Притащил одеяло, укрыл нашего беспокойного гостя, который, не успев появиться в доме, принес в него разлад.

Юджин остался.

Весь следующий день они с Тёрном почти не разговаривали, лишь по необходимости перекидывались короткими фразами. Но Юджин не задирался — уже хорошо. Мне даже почудилось, что вид у него виноватый, притихший. Глаза, что горели еще вчера таким неистовым огнем, потухли. Его отношение ко мне тоже смягчилось, хотя едва ли мы когда-нибудь станем друзьями.

Спустя два дня рано утром в дверь постучали. Я вышла на порог и сначала приняла пухлого низенького человека за очередного просителя. Немного сбивали с толку черный камзол, расшитый золотыми узорами, и гора сундуков на земле за его спиной.

— Зейн! Зейн Ворд! Мы не ждали тебя так рано! — воскликнул Тёрн, избавив меня от неловкости, ведь я почти собралась вежливо спровадить мужчину.

— Я оставил вместо себя аспиранта, — скрипучим, недовольным голосом откликнулся Зейн, протянутую руку, однако, пожал. — Заменит меня, пока буду отсутствовать. Если ты действительно нашел способ закрыть Разлом, то это выгодно для всех нас. Чем скорее это произойдет, тем лучше.

Как я потом поняла, голос Зейна при любых обстоятельствах оставался недовольным, а выражение лица таким кислым, будто беднягу каждую минуту заставляют жевать щавель, и все же это не мешало ему быть мастером своего дела. Зейн оказался педантом и занудой, зато, как ни удивительно, именно он сплотил наше маленькую разобщенную компанию.

Он попросил Тёрна принести карты Разлома и прилегающей территории. Едва подкрепившись, мужчины разложили на столе бумаги и углубились в профессиональные дебри. Я думала, что за несколько месяцев учебы продвинулась довольно далеко в постижении магической науки, но сейчас, рядом с этими тремя, понимала, как мало я еще знаю.

Я не лезла с расспросами, но и не ушла, присела на краешек дивана, прислушивалась, впитывала каждое слово, надеясь, что со временем смогу быть полезной.

Тёрн, ненадолго оторвавшись от карты, поднял на меня глаза и произнес:

— Агата, скажу сразу, чтобы ты не питала ложных надежд. К Разлому ты с нами не пойдешь.

— Тёрн! — возмутилась я. — Я могу пригодиться! Я…

— Недоученица, которая не сдала экзамены даже за первый курс? — язвительно перебил меня Зейн.

Юджин спрятал улыбку, натянув на подбородок шарф: в доме, не прогревшемся после ночи, было прохладно.

А во взгляде Тёрна мелькнуло что-то от того сухого отчаяния, которое я видела на его лице после дуэли. Он навсегда попрощался с Агнессой, но не мог допустить, чтобы трагедия повторилась со мной. Только поэтому я хоть и фыркнула оскорбленно, но промолчала.

Остальные маги прибыли почти одновременно. Сначала на пороге появился длинный, как жердь, и такой же худой Никс Холл — весельчак, с лица которого не сходила улыбка. Он сыпал прибаутками собственного сочинения, чем одновременно и смешил, и раздражал. Следом за ним явились Аль Валенти и Нелли Орешик — пара, которая еще не образовала магического союза, но, судя по намекам, они давно были вместе.

— Я слышала про вас, — сказала я девушке-магу.

Нелли оказалась симпатичной, светловолосой, с россыпью веснушек на белой коже. Волосы она забирала в высокий хвост, а брюки предпочитала платьям. Она выглядела моей ровесницей. Обманчивое впечатление, ведь Нелли много лет преподавала на кафедре иллюзий в Академии Барка.

— Стерн рассказывал про меня? — искренне обрадовалась Нелли, так что я не решилась признаться, что упоминание касалось лишь ее забавного имени. — Давай на ты, Агата, если не против.

Все они, свободные маги Барка и Блирона, были людьми, пришедшими из совершенно другого мира. Мира, где их не притесняли, не плевали вслед, а уважали и преклонялись. Неужели и в Глоре когда-то так было? Неужели эти времена вернутся?

Гости сначала звали Тёрна его настоящим именем, пока мы не объяснили, что где-то до сих пор ходит последняя грамота подчинения.

— Конечно, в стенах этого дома имя можно произносить без опасений, — сказал Тёрн. — Но если окажетесь в городе…

— Тёрн… Тёрн… М-м, всегда любила твой колючий псевдоним… Так вот, чтобы не оговориться случайно при посторонних, я сразу буду называть тебя только так, — улыбнулась Нелли.

— Ты действительно считаешь, что грамота может тебе навредить? — сипло поинтересовался Юджин. Он все так же ходил в колючем шарфе, замотанном вокруг длинной шеи: мерз после жаркого Блирона. — Тебе, всемогущему Стерну?

— Будет неприятно, если это собьет наши планы, — сдержанно объяснил Тёрн.