— Будет… — после недолгого молчания отозвался старик. — Если ты этого не понимаешь, мне жаль тебя. Ради твоей же безопасности ты будешь заключен в темницу. Для острастки…

* * *

Сразу после описания событий в Тласкале дальнейшая работа над воспоминаниями неожиданно замедлилась.

Был конец дождливого сезона, приближался сухой, знойный период, и Берналь Диас вновь почувствовал недомогание. Было ему уже под семьдесят, жару он переносил плохо. Вырос в горах… В Мехико ему было привольно, в Тласкале и Чолуле он чувствовал себя отлично, а вот жаркие области, такие, как Веракрус или Гватемала, были противопоказаны ему. Как, впрочем, и Истапалапан, куда в памятный март 1521 года они отправились походом.

За эти восемь месяцев, что прошли с памятной «ночи печали», ситуация в Мехико решительно изменилась в их пользу. Еще прошлой осенью союзное войско во главе с доном Эрнандо, включавшее отряды окрестных индейцев, прежде всего тласкальцев, успело сходить на Топеяк, где после усмирения туземцев был заложен новый город Villa de Segura della Frontierra, что означало «Страж границы». Таким образом северные подступы к Теночтитлану были накрепко заперты. Затем Кристобаль де Олид привел к покорности юго-западные земли, лежавшие за Чолулой. Наконец в самый разгар свирепствовавших в Мехико эпидемий оспы и кори, почему-то совершенно не трогавших белых людей, был захвачен Тескоко. Главный союзник Теночтитлана, второй по значимости член тройственного союза, после недолгих колебаний выбросил белый флаг. Капитуляция Тескоко явилась неоспоримым доказательством хрупкости военной державы ацтеков. Никто из союзников, кроме Тлакопана, не имел намерения гибнуть во славу Уицилопочтли. Правитель, поставленный Теночтитланом, бежал из Тескоко, и на престол был возведен брат Какамацина Иштлишочитл. Тлатоани Мотекухсома когда-то обделил его властью, теперь же этот вождь решил наверстать упущенное Он сразу согласился креститься, ни минуты в этом не колебался, и в новом своем христианском качестве стал называться доном Эрнандо.

Кортес железной хваткой принялся сжимать горло Теночтитлану.

Воспоминания, относящиеся к осени и зиме, особенно к весне следующего, 1521 года, всегда были горестны для старого солдата. Сумбура в них было много, разочарований, потерь… Их трагичность и невосполнимость он ощутил много позже, уже в зрелые годы, побывав с Кортесом в Испании, вернувшись в Новый Свет. Тогда же его больше всего интересовала добыча, золотишко, которые позволили бы ему спокойно встретить старость. В преддверии победы в воздухе отчетливо запахло богатством. Он мечтал скорее добраться до Теночтитлана, где были надежно спрятаны кое-какие золотые вещицы, которые он на пару с Андресом загодя зарыл в одном из двориков дворца Ашайякатла. Они так и договорились — кто останется в живых, тому и владеть кладом. В общем-то, так поступили почти все ветераны, пришедшие с Кортесом в этот город летом девятнадцатого года. Скоро кончится война, и наконец он заживет по-человечески. Вот почему он, как и многие другие его соратники неудержимо стремились в столицу ацтеков и не желали терять времени или тратить слова на уговоры трусов и растяп, пришедших с Нарваэсом, которые только потому не утонули в ночь печали, что посбрасывали с себя прихваченное при отступлении золото. Они никак не могли успокоиться, требовали возвращения на Кубу. Дурням, как известно, закон не писан — меткое вроде бы замечание, но теперь спустя годы он с грустной усмешкой вспоминал о тех словесных баталиях, которые развернулись в Тласкале накануне штурма Теночтитлана. Теперь замысел Кортеса вовсе не казался смешным. Они, солдаты, пришедшие с ним в Мехико, верили капитан-генералу больше, чем себе. Оставленное в столице сокровище никому не давало покоя… Суета сует и всяческая суета, усмехнулся Берналь. Не в деньгах счастье… Просвистевшее мимо рук богатство теперь вовсе не занимало старика, особых грехов он за собой тоже не чувствовал, а те, что могут ему припомнить на страшном суде, давным-давно прикрыты изрядным количеством индульгенций, которыми он запасся ещё в Мексике. Вот что мучило его все последние годы — почему в конце жизни он остался один? Почему так и не сошелся с какой-нибудь красоткой, не завел детишек? То-то была бы радость передать им по наследству это имение. Нынче в его положении и умирать не хочется хозяйство сразу заграбастает корона или монастырь, если он сотворит такую глупость и отпишет собственность в его пользу. Оставить в наследство Хосе? Парень он неплохой, однако Берналь сердцем чуял, что юнец тут же пустит наследство по ветру. Во время работы над записками он по его глазам замечал, что молодой человек все больше и больше задумывается о дальних странствиях. Как пить даст, загонит землю, инвентарь, приписанных к энкомьенде индейцев, купит коня, доспехи, оружие и запишется к какому-нибудь авантюреро, которых много теперь разгуливает в обеих Индиях. Они уже до гигантского провала в земле, расположенном на многие лиги к северу от Мехико добрались, страну инков покорили, теперь рыщут в бассейне великой реки Ориноко, что протекает к югу от Дарьена. Туда сам Диего де Ордас подался. Этому зачем дома не сидится? Все вроде у кабальеро есть имения в Оахаке и других местах, тысячи невольников-индейцев, и награбленного золота вдосталь. Так нет, на собственные деньги снарядил экспедицию и направился на Ориноко на поиски чудесной страны Эльдорадо. Ищи-свищи в джунглях Новой Андалузит и за перевалами Кордельер это Эльдорадо!.. Он, Диего, не один такой. Кристобаль Олид довоевался до того, что в сумрачной стране Гондуре решил отложиться от испанской короны и провозгласил себя королем. Альварадо бросился в Гватемалу, где и сложил свою бесшабашную голову. Монтехо с сыном, вернувшись из Испании, долго брал с боем Юкатан.

Сам дон Эрнандо тоже не мог угомониться. То снарядил экспедицию в Китай, с которым он мечтал наладить торговлю через Великое море или Тихий океан. Ни один корабль не вернулся. То бросился на север и открыл полуостров Калифорния, пустынную и почти безлюдную землю, где царит страшная жара. То, уже в Испании, решил участвовать в походе против алжирских пиратов. После взятия Теночтитлана, никто из них никогда более не знал успеха. Все выходило через пень колоду. Сколько денег каждый из них потратил на каждую из этих авантюр!

Все равно, доказывай не доказывай, Хосе обязательно сбежит. Хорошо, если останется жив и наберет немного золотишка, купит имение и будет сидеть также, как и он, старый Берналь и размышлять — почему не послушался умного совета?

Почему он, Берналь Диас, отправился в Истапалапан и, не обнаружив следов Шочитл, поддался на соблазн и принялся грабить оставленные местными жителями строения. Посчитал, что рабынь ещё сумеет нахватать? Понадеялся на авось? Трудно сказать. Пока раздумывал кто-нибудь из тласкальцев или его товарищей кончил индеанку вместе с его ребенком где-то в камышах, куда попряталось от страха мирное население Истапалапана. Говорят, более шести тысяч человек там со страху погубили. Долго мимо зарослей камыша нельзя было пройти, не зажав нос.

Сдуру все получилось! Первый бой они приняли лиги за две до города. Опрокинули передовой отряд индейцев, бросились шарить по домам. Никто не обратил внимания, что на плотине, отделявшей залив Шочимилко от главного озера Тескоко, орудуют туземцы. Берналь старался держаться своих — видеть, как зверствуют тласкальцы было невыносимо. Видно, наголодались они за сотню лет, намаялись без соли и какао, теперь отыгрывались на мирном населении. Кортес с трудом держал их в руках. Испанцы деловито собирали полон, барахлишко по домам, стаскивали добычу на площадь перед дворцом. Так продолжалось до ночи, пока вдруг не обнаружилось, что уровень воды в озере стал стремительно подниматься. Оказывается, индейцы разрушили перемычку между озерами, и если бы они замешкались ещё на несколько часов, никто не ушел живым. Им пришлось побросать награбленное, отпустить согнанных на площадь местных жителей и спасаться бегом. Никому в голову не приходило, что первым делом следует расправиться с пленниками! Что они, звери!..