— Ладно, — стиснув зубы, сдаюсь я, отлично понимая, что без диалога меня отсюда не выпустят.

— Милли, пойдёшь вместе с Джонни и Терри в дет... — запинаюсь, потому что в доме больше нет детской.

Тогда этим гребаным фокусникам понадобился какой-то час, чтобы изменить всю обстановку, вывести и заменить мебель, убрать вещи и игрушки детей.

— Детская на прежнем месте, — сообщает Дональд.

Оперативно, черт бы их подрал. Но теперь у них было больше времени. Целый месяц против шестидесяти минут. Непонятно — зачем. Зачем оборудовать детскую, если там никто не будет жить?

Передав дочь и сына на попечение Терезы, я намеренно неторопливо огибаю дом и захожу в изменившийся до неузнаваемости сад. Тут явно поработал ландшафтный дизайнер. Плитку заменили на новую, сконструировали современную систему круглосуточного полива. Заросли исчезли, и все пространство выглядело сбалансированным и продуманным до мелочей. Постриженные деревья приобрели форму, и сразу нашлось место для газонной травы и кованных лавок для тех, кто решит насладиться дурманящим ароматом ядовитых цветов и полюбоваться на аккуратные клумбы. По всему периметру тут и там установлены бьющиеся прямо из земли фонтанчики, создающие при вечернем освещении эффект радуги. Появились декоративные фонари и светодиодная подсветка, превращающая сад в сказочный лес с ухоженными лужайками. И я бреду по нему, как Дороти по стране Оз, пытаясь найти главного обманщика, притворяющегося волшебником.

Сказки случаются и в реальной жизни, но никто не обещал, что они обязательно должны быть добрыми и иметь счастливый финал.

Невольно вспоминается день, когда я шла сюда в последний раз. Дорожка, выложенная разбитой сорняками желтой плиткой, привела меня к мертвым лилиям и цветущей ядовитой бругмансии, обвивающей ржавую металлическую калитку с тяжёлым навесным замком.

«В этом саду не место лилиям. И тебе здесь тоже не место» — такой была первая фраза девочки, которая никак не могла быть дочерью моего мужа. По одной простой причине — он понятия не имел о ее существовании. А я понятия не имею, где сейчас находится Кристофер, и как Перришу удалось заставить его сыграть отведенную роль.

А еще я не знаю, какой смысл вкладывала Эм, передав книгу по ботанике настоящему владельцу дома, и зачем Саммерс во время последней нашей встречи оставила энциклопедию мне. Вероятно, ответ на этот вопрос я выясню совсем скоро.

Мой злой колдун находится в самом сердце своего зачарованного королевства. Страна Оз… Иначе и не скажешь. Страна грез, безумных, безжалостных… разных. Слишком часто я читала эту сказку в своем детстве, а потом собственным детям, и видимо кто-то за гранью этого мира решил подарить мне пригласительный билет на квест по любимой книге.

Я останавливаюсь за кустом с ярко-розовыми цветами, уставившись на мужчину, присвоившего имя моего мужа. Облаченный в костюм цвета насыщенного графита, он стоит ко мне спиной, глядя на выложенную по краю белыми декоративными камнями клумбу. Неподвижный и несокрушимый, даже на расстоянии контролирующий каждый мой вдох. Я не понимаю, как он это делает, но мои легкие стремительно теряют кислород, и сердце заходится в бешеном ритме.

— Дыши, Эль, — командует Перриш, и я жадно глотаю воздух, наполненный ароматами сада. — Подойди, — не оборачиваясь, он вытягивает руку в сторону приглашающим жестом.

Все мысли разом вылетают из моей головы, и я могу только смотреть на его открытую ладонь, испытывая непреодолимое желание сделать то, что он требует. Это все, чего я хочу в эту секунду — идти к нему, держать протянутую руку и слушать его вкрадчивый, пробирающийся в сознание голос. Ноги сами несут меня вперед, а кисть взмывает в воздух и ложится поверх мужской ладони. Я чувствую, как меня накрывает теплая поглощающая волна его энергии. Мне страшно от того, насколько это сильно. Я никогда не представляла, что один человек способен проникать в другого не только во время сексуального акта. Не представляла до встречи с пациентом F602299.

— Что ты видишь, Эль? — внезапно спрашивает Перриш, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Все еще частично находясь в состоянии транса, я не сразу понимаю, что именно он хочет знать. Мне трудно сконцентрироваться на чем-то кроме собственных ощущений и того, что происходит между нами. Остановив взгляд на распустившихся белоснежных цветах, я чувствую, как сердце снова сбивается с ритма, забившись быстрее.

— Лилии, — шепчу на выдохе. — Мои любимые цветы.

— Я знаю, Эль, — негромко отзывается он.

— Почему ты посадил их здесь? В самом центре?

— Тут идеальное место для них, Элинор, — произносит он, и жар приливает к моим щекам, а веки начинает неприятно щипать.

— Это что-то значит? — допытываюсь, затаив дыхание. Он отвечает не сразу, какое-то время размышляя над моими славами.

— Подумай, и ты поймешь, — в его ответе, как всегда, нет никакой конкретики. Сплошной туман и недосказанность. Я непроизвольно раздражаюсь, и наведённый морок спадает. Мне надоели его шарады.

— Зачем я здесь? — озвучиваю свой главный вопрос. — Я сделала все, что ты хотел.

— И чего же я хотел, Эль? — снисходительно и с оттенком легкой грусти уточняет мой насквозь фальшивый муж.

— Новое имя и средства, чтобы оплатить расходы на то, чтобы заткнуть рты свидетелям. Теперь у тебя все это есть. Меня затыкать не придется, и обещанных тобой страданий я не заслужила, потому что стёрла Кристофера из своей памяти, как ты и просил. Я даже не спрашиваю тебя, где он. Мне абсолютно все равно, куда ты его отправил.

— Даже если твой муж мертв? — тошнотворно равнодушным тоном интересуется гребаный кукловод.

— Он больше не мой муж, — сквозь зубы ожесточённо цежу я.

— Ты не ответила, — боковым зрением я вижу, как Перриш недовольно качает головой, мужские сильные пальцы крепче сжимают мои. От его прикосновений ток идет по всему моему телу, и как бы я не призирала себя за эту слабость, у меня нет сил противостоять искушению снова угодить в расставленные силки.

— Ты его убил? — едва слышно шелестит мой голос. Я чувствую слишком много всего, чтобы определиться, есть ли среди моих эмоций сожаление или горечь утраты.

— Нет, — уверенный кивок головы и четкий тон. Мне не удается скрыть выдох облегчения, но он не акцентирует внимание на моей маленькой оплошности. — А теперь задай правильный вопрос, Эль, — вновь пробирается в мою голову его голос.

— Я не знаю, Дик, — растеряно бормочу я, ощущая полное бессилие и в тоже время подъем энергии. Не понимаю, как это может сочетаться…

— Дек, — поправляет Перриш. — Эм немного ошиблась, подписывая рисунок. Она была совсем малышкой, когда рисовала его.

— Эм твоя дочь? — крутнув головой, я смотрю на сосредоточенный правильный профиль, волевой подбородок и высокие скулы, покрытые небрежной щетиной, как ни странно, придающей ему человечности.

— Нет. Эсмеральда — дочь моего кровного брата. Моя родная племянница. Но ты снова задала неверный вопрос.