– Ты в порядке? – спросил я.

– Все нормально. – Он пристегнул ножны к поясу. – Давай уже с этим покончим поскорее.

Я повернул голову в сторону далекого океана. Мы еще не подошли достаточно близко, чтобы его слышать, но я уже чувствовал запах. Ощущал его присутствие.

И, кроме того, я уловил поблекшие отзвуки присутствия Бернарда. Точно, как мы теперь, он проезжал по этой дороге, проходил через лес, дышал этим воздухом и смотрел, как опускается над верхушками деревьев ночь. Делал ли он что-то прямо здесь? Смотрели ли его жертвы на то же самое небо, гадая, доведется ли им увидеть в своей жизни что-то еще? Знали ли они о неизбежной смерти? Плакали ли они, стоя на том самом месте, где теперь шли мы? Боролись? Молили о пощаде?

Истекали кровью?

Мы двинулись через лес, ориентируясь на видневшиеся между деревьями фабричные корпуса. Рик шел впереди размашистыми могучими шагами, и мне приходилось поторапливаться, чтобы от него не отстать. Прохлада, которую прошлой ночью принесла с собой гроза, уже отступила перед удушающей жарой, но вскоре нам в лицо подул приятный ровный ветерок с океана.

Внезапно Рик остановился и стал оглядываться.

– Почему мы решили пройти здесь? – тихо спросил он.

И тогда я понял, что он тоже это почувствовал. Бернард использовал этот участок леса, я был в этом уверен. Сначала он приводил их сюда. Это было совершенно логично. Он надругался над первой своей жертвой в лесу, и каким-то образом лес оказался связан со всеми его отвратительными преступлениями. А этот участок идеально подходил для его безумных забав. Он был достаточно удаленным, но легко доступным, отсюда нельзя было убежать, некуда было деться, кроме как на каменистый обрыв и океан под ним, или на старую фабрику. Здесь Бернард оказывался наедине со своими жертвами. Никто бы их не услышал. Никто бы им не помог. Никто не откликнулся бы на крики и вопли ужаса и боли, эхом разносившиеся среди забытых и заброшенных руин.

– Он приводил их сюда, Рик.

Он кивнул, но промолчал. Призраки возвратились и заговорили со мной вместо него.

* * *

Бернард крепко прижал ее к себе, подсунув одну руку ей под талию, другой придерживая голову. Ее волосы намокли и свалялись от дождя, земли и пота, превратились в спутанные космы и сосульки и липли к ее щекам. Он глубоко вдохнул и почувствовал ее запах: земля – почва – пот и какие-то еще исключительно женские ароматы. Он сильнее сжал руки, подтянул ее к себе и откинул голову. Попытался разглядеть что-нибудь сквозь тьму и дождь, который лился сквозь кроны деревьев наверху, щекотал лицо, напоминая ему, каким он был живым. Он раздвинул губы, и капли падали ему в рот. Когда вода перелилась через край и потекла по подбородку, по горлу и шее – кровь Земли – он поглядел вниз, в то, что осталось от глаз женщины.

– Ты видишь Бога? – прошептал он, чтобы его могла услышать только она.

Ее одежда, раскиданная на ветвях ближайших кустов, развевалась на ветру. Он поцеловал женщину в лоб и сжал еще крепче. Ее тесно прижатые к коже кости вернули его к реальности. И на время они остались в лесу один на один, и Земля, небо, ночь и день, добро и зло, кровь и грязь слились воедино.

Когда он выпустил ее хрупкое тело, она безвольно упала на подстилку из листьев; руки раскинулись, подогнутые ноги оказались придавленными под ней. Задыхаясь, с трясущимися коленями, он медленно поднялся на ноги под потоками холодного дождя, лившего с ночных небес, неуверенными шагами подошел к дереву и выдернул нож, который до этого воткнул в кору. Он сделал медленный пируэт на месте, раскинул руки в стороны и запрокинул голову, поклоняясь дождю. Танцуя, он снова приблизился к ней, упал на колени и распластался по ее телу, прижавшись щекой к ее щеке, сжимая в одной руке нож, а другой нежно гладя ее по горлу. Растрескавшиеся и опухшие губы женщины шевельнулись, грудь поднялась. Он приблизил ухо к ее лицу.

– Убей меня, – прошептала она.

Пораженный тому, что у нее еще оставались силы говорить, он нежно коснулся ее лица.

– Что ты видишь? – спросил он, глядя в ее изуродованные глаза. – Скажи, что ты видишь.

Ответили дождь и ветер, но она не смогла.

– Скажи, – настаивал он. – Я… мне нужно знать точно.

Вдалеке зарокотал гром, мешая ему сосредоточиться. Он встал, взял нож в зубы и схватил ее за ноги. По листьям и грязи он протащил ее тело к нужному дереву, отыскал свободный конец веревки и связал ей лодыжки. Тремя энергичными рывками поднял тело вверх, так что оно закачалось на ветру, доставая руками и кончиками волос до земли.

Закрепив веревку, он взял нож в руки и присел на корточки, чтобы их лица оказались на одной высоте, протер ее глаза, стряхнул с лица капли дождя и нежно коснулся ее губами.

– Это ничего, если тебе страшно. – Он оглянулся на ту часть леса, откуда пришел, и одновременно со вспышками молний перед его глазами промелькнули картины: он скачет между деревьев и раскидывает по пути ее одежду. И как ребенок, который заглянул под кровать и обнаружил, что там и в самом деле сидит чудовище, торопливо оскальзываясь, поднялся на ноги.

Неожиданно твердой рукой он поднес кончик ножа к ее лобковой кости и задумался: может быть, он прав? Может быть, Ад и правда находится здесь, на Земле? Может, он уже его нашел? А может, подобно тому, как его господин много лет назад искушал столь ненавистного ему назарея, это тоже было последним искушением, проверкой его веры?

Бернард вновь обратился к женщине:

– Ты должна кричать.

И когда он вонзил клинок, обхватил рукоять обеими руками и, упав на колени, единым движением распорол ее тело от паха до глотки, она, как могла, постаралась исполнить его пожелание…

* * *

Я был уверен, что от его преступлений давно уже не осталось никаких следов. Сюда никто никогда не заглядывал, так что животные и непогода уничтожали останки в считаные дни. Много месяцев спустя здесь едва ли можно было найти что-то, кроме призраков и историй, которые они пытались мне поведать. Может быть, какие-то разрозненные кости, но не более того.

Среди деревьев зашептал ветер, потом наступила тишина. Еще не совсем стемнело, но ночь уже приближалась.

Рик включил фонарик.

– Как думаешь, тут тоже есть трупы? – спросил он, гулко сглотнув.

– Нет, не здесь. – Я указал над его плечом. – Там.

Мы стояли в нескольких футах от опушки. Из-за стволов последних деревьев уже был виден сетчатый забор, отделявший парковку от леса. Чуть поодаль, примерно в сотне ярдов, темнел призрачный силуэт громадного строения; разлагающиеся останки допотопного чудища глядели на нас из-под быстро темневших небес.

Не произнеся больше ни слова, мы направились к забору.

К счастью, забор был всего футов пяти высотой. Мы перебрались через него и спрыгнули на парковку, и я внезапно снова почувствовал себя двенадцатилетним мальчишкой, который скачет через заборы, лазает по деревьям и ищет приключений, как будто мир совсем в новинку и невинность еще что-то значит.