«Комендантский час для всех моложе восемнадцати, – сказал один из охранников. – На двадцать четыре часа, до шести часов завтрашнего вечера. Пожалуйста, отведите детей домой».

Люк надеялся на пробивавшуюся у него щетину и мысленно поблагодарил то время, проведенное в Милмуре, что сделало его мускулистым и крепким, и он выгодно отличался от большинства ребят своего возраста. Он расправил плечи и уверенно прошел мимо охраны. На площади перед вокзалом играла какая-то группа, возле импровизированного бара в неоновом свете толпились люди. Девушки в коротких платьях ходили с подносами и раздавали напитки. На сцене за спиной у музыкантов висели большие электронные часы с цифрой тринадцать.

Люк понял, до начала казней оставалось тринадцать часов. Столько оставалось жить его сестре.

Ужас подстегнул Люка, он оттолкнул руку девушки, протянувшую ему напиток, так что бокал выскользнул и упал на землю, и побежал, даже не оглянувшись и не извинившись. Быстрее – на площадь Горреган.

Транспорт двигался в обычном режиме, но повсюду были плакаты, которые оповещали, что в полночь все магазины и заведения закроются. Большинство улиц уже были пустынны и погрузились в густой полумрак. Но кое-где – на Рассел-сквер и в Ковент-Гарден – были сцены с музыкантами и импровизированными барами. Под покровом ночи на скамейках в парке, на корточках на ступенях церквей и в тени большой аркады Ковент-Гардена Люк видел кучки людей, передававших друг другу бутылки, сигареты, косячки и бог знает что еще.

– Хочешь оттянуться? – сказал бритый парень, тряся перед Люком небольшой сумкой на молнии, полной, конечно же, не таблеток от головной боли. – Сегодня вечером специальные цены.

Люк покачал головой и прибавил шагу.

Шум с площади Горреган разлетался на полмили вокруг. Люку пришлось сбавить скорость, так как улицы стали оживленнее, он был не единственный, кто направлялся на площадь. Намечалась самая большая вечеринка, которую когда-либо видел Лондон. На площади сам воздух вибрировал от низкочастотных звуков, рвавшихся из внушительных размеров динамиков.

Подойдя к Национальной галерее, Люк с трудом поверил своим глазам. Казалось, все население Лондона стекалось сюда, запрудив площадь и близлежащие улицы.

Внушительных размеров статуи стояли в трех углах квадрата площади. В четвертом – пустой постамент, где должна была возвышаться статуя короля, после революции Равных статую разрушили, а постамент символически остался пустым. На него-то Люк и взобрался, с него отлично была видна бурлящая массами площадь. Он огляделся.

В центре площади соорудили эшафот – трудно было не заметить такой огромный. Он окружал основание колонны Нельсона, покоящееся на спинах четырех монументальных бронзовых львов, охранявших памятник адмиралу. Низкая платформа тянулась вокруг эшафота. Люк с содроганием понял, что с нее толпа могла добраться до жертв.

На эшафоте, близко к краю и на расстоянии друг от друга, торчали толстые металлические столбы. Люк сполз с постамента и подошел ближе. С каждого столба свисали длинные цепи: две сверху заканчивались небольшими наручниками, одна в центре имела на конце металлическую петлю. Цепи были достаточно длинными, чтобы к человеку, прикованному к столбу, можно было легко подобраться.

По краю платформы стояло защитное ограждение. И возле него уже толпились кучками энтузиасты. Люк с отвращением рассматривал их. Кто они? Насколько надо быть больным на всю голову, чтобы первыми рваться на эшафот терзать преступников – людей, с которыми никогда не встречались и чьи преступления не затронули их никоим образом?

Вся эта толпа ожидала момента наброситься на Аби и остальных несчастных. Население Лондона – более шести миллионов. Среди них, естественно, найдется горстка – как раз этой горстки и достаточно, – чтобы заразить толпу кровожадностью.

Как он может остановить эту вакханалию безумия? Присоединиться к сваре, жаждущей крови Аби, и болторезом перекусить ее цепи? Но к какому столбу ее поставят? И охрана тут же схватит их, и, вероятнее всего, его поставят рядом с ней в назидание.

Использовать отвлекающий маневр. Стащить у охраны баллончики со слезоточивым газом и пустить его, как только выведут первых жертв – пусть это будут Блейк и Джул. Или, может быть, предупреждение о бомбе, чтобы эвакуировали всех до начала зрелища? Мало шансов, но надо же что-то делать. При входе на площадь никто не обыскивал его сумку, так что пронести можно что угодно.

Люк сделал круг по площади, обдумывая свои возможности. В голове крутились идеи, но ничего обнадеживающего он придумать не мог. Завершая третий круг, он увидел офицера безопасности, который с удовольствием выполнял свои обязанности у одного из баров. Кокетливая барменша соблазняла мужчину напитками. Подходящая ситуация, и Люк принялся наблюдать.

Он дождался, когда офицер достаточно опьянеет, позволил толпе прижать себя к нему, мысленно поблагодарил Рени за все, чему она его научила во время социальных игр, и стащил один из баллончиков, висевших на поясе у полезного человека. Отметив для себя, что, как только этот парень окончательно наберется, он позаимствует у него и электрошокер. Чуть позже. Люк отправился по новому кругу, и, когда снова вернулся на это место, офицер куда-то исчез.

Теперь ему нужен был телефон, чтобы сделать звонок и сообщить о заложенной бомбе. Добыть телефон не представляло никакой сложности. На площади было полно пьяных или под кайфом и тех, кто принял и то и другое. Мимолетное отвращение украсть женскую сумку Люк подавил. Любая, собравшаяся поплясать в пьяном угаре на площади, где утром состоится смертная казнь, переживет трагедию утраты сумки. Телефон женщины – стандартную сенсорную модель, в отличие от смартфонов, используемых Равными, не нужно было разблокировать. Люк набрал случайный номер, пошли гудки. Он сбросил звонок. Никаких проблем, телефон работает.

Оставалось только присесть где-то и ждать.

На рассвете бронзовые львы и мраморные статуи Горрегана все с тем же невозмутимым спокойствием наблюдали за весельем, которое не подавало признаков угасания. Над площадью висел запах пота и рвоты. Учитывая состояние большинства людей, половина из них с радостью воткнула бы перочинный нож в ногу заключенного, если бы товарищи сказали, что так будет смешно.

Но Люк все еще не хотел в это верить. Он не поверит, пока не увидит собственными глазами. Таково было мнение Крована о человеческой природе. Люк не разделял его убеждений.

Поскольку ярмарка должна была начаться в десять утра, Люк решил позвонить в половине восьмого: достаточно времени для эвакуации, но недостаточно, чтобы обнаружить, что бомбы нет, и запустить ярмарку снова. Пробираясь сквозь толпу, он зашел за церковь Сент-Мартин-ин-зе-Филдс. Отрепетировал речь и чуть дрожащими пальцами набрал номер экстренной службы.