Петро Бобров прилег за пулеметом, поводил стволом. Остался чем-то недоволен, сходил к теплушке, принес охапку сена, вымостил себе гнездо.

– Ревматизм, – пожаловался он. От второго номера отказался.

Матросов тоже сбегал в теплушку, но принес оттуда не сено, а еще одну коробку с патронными лентами.

– Зачем столько? – недовольным голосом спросил Бушкин, помогающий Матросову обустроить пулеметное гнездо.

– Запас, – коротко сказал Матросов.

– На сутки боя, что ли, рассчитываешь? – продолжал ворчать Бушкин.

– Э, дядя! – улыбнулся Владимир. – Мой батя всегда говорил: «Запасливый – богаче богатого». У меня однажды всего одного патрона не хватило, и чуть-чуть на тот свет не угодил. С тех пор про запас не забываю.

– Ну-ну! Живи! – Бушкин одобрительно хлопнул пулеметчика по спине. – Сухопутный моряк!

– Еще не вечер. Даст бог, еще и в море поплаваю. Цыганка обещала, – и тут же поправился: – А насчет бога – это у меня такая присказка.

Утро расхаживалось. Легкий ветерок сдул с неба последние ночные облака, и показалось солнце, неприветливое, слегка подкрашенное багрянцем, обещающее заморозки.

Машинист как в воду глядел. Едва только рассвело, как из-за лесочка, что маячил вдали, на пригорке, появились несколько всадников. Даже издали можно было видеть – кони у них добрые, невыморенные. Видимо, Кныш квартировал где-то поблизости. Всадники мчались, играючи, весело, наперегонки обгоняя друг друга.

– Припожаловали! – указал вдаль машинист. – Три, пять… шестеро. Кто-то из подручных Кныша. Самого всегда сопровождает больший эскорт. Заметь, красиво идут. Безо всякого страха.

Всадники на какое-то время скрылись из глаз, словно утонули в низине, и вскоре выросли уже возле самого эшелона. Причем сначала из-за пригорка появились их добротные мохнатые бараньи шапки, потом – головы, и, наконец, они возникли во весь рост. Пятеро скакали широкой цепочкой, а шестой, тщедушный, на тощей лошадке тащился чуть сзади.

Уверенные в себе, не ожидающие никакого подвоха, они направились прямо к паровозу, впереди которого поездная бригада равняла перемешанный после ночного набега балласт и собирала до кучи разбросанные гайки. Ловко спешились, отдали поводья тщедушному бандиту, который, при ближайшем рассмотрении, оказался мальчишкой лет четырнадцати. Вероятно, он у этих пятерых был коноводом.

Рыжий крепкий парубок, пощелкивая о сапог плетью, уверенно прошел прямо к занятым работой Велигуре и двум его помощникам из поездной бригады.

– Кныш? – незаметно, почти не шевеля губами, сквозь зубы спросил у машиниста Кольцов. Винтовку он предварительно положил возле себя, среди сухих бурьянов, полегших после первых заморозков.

– Петухов. Правая рука, – так же тихо ответил машинист. – Кныш не приехал.

Тем временем Петухов, оглядев уже проделанную поездной бригадой работу, сердито ударил носком сапога по кучке собранных гаек так, что они вновь разлетелись в разные стороны. Сказал:

– Понятно! Решили смыться, не заплатив контрибуцию за проезд по нашей территории.

Велигура распрямился. В глупой беспечности бандиты ничего и никого не опасались. Ни товарный поезд, ни его бригада не внушали им опасений. Товарняки им иногда приходилось грабить, дело это было скучное, малоприбыльное и совсем не опасное. Они привыкли к этому и сейчас кучковались возле своего главаря, предвкушая глумливый спектакль, которые любил устраивать Петухов.

Велигура заметил то, чего не мог увидеть за своей спиной Петухов. Кольцов и Кириллов поднялись на ступени, ведущие в будку паровоза, и оттуда двумя винтовками держали на прицеле Петухова. Малейшее агрессивное движение, и две пули сразили бы главаря. С остальными можно было бы вступить в схватку. Помогли бы пулеметы. Бандиты вряд ли смогли бы уверенно сопротивляться. На это и был расчет.

– Наш батька не любит, когда его обижают. Очень гневается и сильно штрафует. А я у батьки вроде таможни. Так что не извольте гневаться, – И, огрев себя плетью по сапогу, Петухов приблизился к Велигуре: – Кто такие? Красные чи белые?

– Они енто… серо-буро-малиновые, – заливаясь смехом, подсказал своему главарю сморщенный бандит, вероятно, в недавнем прошлом сельский затейник и балагур.

– Проверим! – Петухов уставился на Велигуру. – Документы!

– Документы? – переспроси Велигура. – А они вон там, у моего напарника, – он показал куда-то в степь.

– Пускай несет! И свои заодно!

– Это он мигом! – Велигура прокричал в ту сторону, где сидел в своей засаде Бобров: – Слышишь, Петро! Тут нашими документами интересуются! Предъяви их вот гражданину!

– Можно! – издалека отозвался Петро Бобров и следом полоснул пулеметную очередь над их головами. Пули с угрожающим шелестом пролетели над ними.

– Володька! – крикнул Велигура в другую сторону. – Вот граждане просят показать наши документы! Предъяви!

– А что, на слово не верят? – так же издали, но с противоположной стороны, подал свой голос «сухопутный морячок» Матросов.

– Видать, не верят.

– Пожалуйста! – и Матросов тоже выпустил в воздух короткую экономную очередь. Она пролетела над их головами так низко, что, показалось, обдала их смертельным ветром.

Петухов лихорадочно оглядывался по сторонам, пытаясь найти выход. Подскочить к лошадям и умчаться в степь они не успеют. И даже если бы это удалось, их настигли бы пулеметные очереди. Что можно еще придумать? Как выскользнуть? Как спастись?

– Не крути головой, парень! А то прежде времени без головы останешься! – предупредил Петухова стоящий на подножке Кольцов, и его голос, отражаясь от металлических паровозных перегородок и механизмов, приобрел какой-то неестественный, не земной звук.

– Я тебе тоже советую: делай, что велят, – совсем по-свойски сказал Петухову Велигура. – Может, еще чуток и поживешь.

Вся петуховская свита как-то вдруг обмякла. Бандиты поняли, что на этот раз удача отвернулась от них.

– Хотите знать, что делать дальше? – снова услышали они этот несколько странный голос, который, казалось, опускается к ним откуда-то сверху, с небес. – Прежде всего, сложите оружие!

Но они не стронулись с места. Сколько раз легко, безнаказанно и глумливо они здесь же грабили проезжих, и вдруг в один момент все кончилось. Они все еще не верили в происходящее. Оно казалось им дурным сном.

– И побыстрее! – приказал голос. – Считаю до трех!.. Раз!..

Поначалу сдали нервы у весельчака и балагура. Он посмотрел по сторонам, словно подыскивая более чистое место, куда хотел положить свой короткий кавалерийский карабин.

– Не стесняйся! Клади сюда! – указал Велигура прямо на насыпь.

– Два!..

Зашевелились и все остальные. Последним отцепил свой «маузер» Петухов и бережно положил его сверху, на винтовки и револьверы.