«Похоже, сейчас именно этим и придётся заниматься», – подумал Мелехов и спросил:

– Вашбродь, а как с полицмейстером, не хорошо получится…

– А вот и нет, – весело отозвался Дроздов. – Сейчас этот клиент нам расскажет много интересного, заодно и по новоявленной вспомогательной полиции просветит. Да и живчика нашего в ней упомянет. И вот тогда с этими бумагами я лично пойду к уважаемому Михаилу Леонидовичу.

Старик оказался чрезвычайно понятливым и «пел» без малейших понуждений. Обстоятельно так, явно понимал, к кому попал в лапы. Расклады вырисовывались очень занимательные и уводили как на Юг Китая, так и тропочка петляла вдоль ЮМЖД, упираясь в город Дальний. Артур – всё же военная база, режим и всё такое… Переглянувшись с унтером, Владимир вздохнул и, словно решившись, махнул рукой, мол, забирай его. Старикана явно отпустило, понял старый хрыч, что прямо здесь кончать его не собираются, а в управлении он докажет свою нужность. И заодно укажет на более виновного, чем он сам.

Пришлось разыграть представление о налёте на отнорок злыми жандармами. Прибывшие к месту перестрелки полицейские увидели впечатляющую картину из пары тел, зато аж с тремя «манлихерами» и двумя весьма неплохими «вессонами» с солидным запасом патронов. На одного указал старый Ван, как на доверенное лицо, с которым он мог отбыть по делам.

– Он так он. – Владимир пристально посмотрел на китайца, который с отрешённым видом сидел, привалившись к стене, и зло усмехнулся: – От погони жандармов ещё надо уйти. – Тот вмиг утратил отрешённое состояние и горячо заверил офицера, что всё отлично и, главное, правильно понял. – Увидим, – подвёл черту Дроздов.

Нет отбросов, есть кадры, как любил говорить отец. Что ж, этот ничем не хуже остальных.

В мешках нашли в общей сложности с десяток килограммов опиума, правда, очень хорошего качества. Не бог весть что в Китае, но здесь довольно большая партия. Оставив унтера с двумя бойцами разбираться вместе с полицейскими, Владимир решил навестить полицмейстера. Участок, конечно, не был растревоженным ульем, но определённую нервозность он почувствовал. В приёмной его мариновать не стали, вышколенный адъютант доложил начальству о прибытии «дорогого» гостя и, получив утвердительный кивок, пригласил Дроздова пройти.

– Доброго дня, Михаил Леонидович, – первым, как и надлежит, поздоровался Владимир. Заодно такое приветствие прояснит отношение к нему хозяина кабинета. Если тот начнёт выражаться по уставу – это одно, а если по имени-отчеству…

– И вам доброго, Владимир Сергеевич, – отозвался Казаркин, внимательно рассматривая молодого офицера. Пусть он и носил в прошлом году погоны нижнего чина, всем было ясно, что погоны у него вскоре окажутся на плечах. – Проходите, присаживайтесь. Чем обязан?

– По делу, Михаил Леонидович, увы, очень неприятному. – Открыв папку, которую держал в руках, Владимир протянул её сотнику. – Вот сведения. Конечно, получены они путём оперативных мероприятий, посему идти с ними куда-либо мне не с руки. Но и утаивать столь важную информацию от вас я тоже не могу.

– Хм, – нахмурился Казаркин, многое он и так знал или догадывался, но тут пара имён вызвала у него неподдельный интерес. – Да, никогда бы не подумал.

– Слаб человек, – немедленно согласился с ним Дроздов. – Суммы больно большие, вот и не удержались.

– Да, Владимир Сергеевич, это вы правильно подметили… – протянул полицмейстер, лихорадочно прикидывая, во что встанет ему эта папка. Не просто так ему жандарм показал секретные документы.

– Михаил Леонидович, вы ведь в курсе о прискорбных событиях в бывшем Великом княжестве Финляндском? – поинтересовался Владимир. Тот кивнул. – Понимаете, в последнее время и господин министр, и товарищ министра, и командир корпуса уделяют самое пристальное внимание недопущению подобных чудовищных вещей. – Вспомнив, где имеет честь состоять на службе молодой человек, Казаркин внутренне напрягся. Расшифровка 7-го департамента звучала весьма грозно, а с событиями в Суоми… и прозвучавшими персонами… – Виновники частью задержаны, частью укрылись в Швеции, куда попали при помощи не самых законопослушных подданных его императорского величества.

– Вы имеете в виду контрабандистов? – озвучил вертящееся в воздухе слово полицмейстер.

– Да, сии людишки весьма попортили кровь как вам, так и нам, – кивнул Дроздов. – Хотя хватает и просто уголовников, подвизавшихся на ниве экспроприаций.

Дальше говорить было незачем, знающие люди прямо называли город, где проживал Герцен. Картинка для Казаркина вырисовывалась не очень хорошая: подпоручик намекал на сведения, которые попадут в его руки и должны быть переданы и жандармам. Не все, конечно, только наиболее заслуживающие пристального внимания. И не послать его по матушке, времена не те, да и силу набрали они большую. С другой стороны, аккуратно, с пониманием говорит, явно не собирается злоупотреблять…

– Конечно, поможем, Владимир Сергеевич, – произнёс он, скрепляя, таким образом, неофициальное сотрудничество.

– Спасибо, Михаил Леонидович, рад буду с вами поработать…

Поработать пришлось, правда, не с ним, а с командиром пешей команды. Тридцатилетний подпоручик (из крестьян происходил, а закон о «кухаркиных детях» так никто и не отменял) оказался вполне понятливым и к изменению статуса отнёсся с философским спокойствием. Лезть в интриги он не желал принципиально, понять его можно, сын и две дочери, причём старшая уже сговорена.

Дальнейший разговор прервал курьер. Белый листок жёг Дроздову руки, хотелось просто ущипнуть себя и с радостью проснуться…

– «Шторм-336». – Произнесённые слова и сам вид столичного офицера не допускали даже намёка на розыгрыш.

– Боевая тревога!

Дежурный здорово испугался, когда их благородия вышли из канцелярии. А Ершов, тихо проклиная всё и вся, стал раздавать приказы…

Петербург

Конечно, не одни мы такие умные, Дворцовая полиция, Охранное отделение МВД, все «встали на уши». И не я один отправил кодовый сигнал, вот первый – да. Нервы у всех были столь напряжены, что огонь открывали без малейших раздумий. Политические или уголовные – никто не разбирал, шерстили злачные места и сходки студентов. Профессура (не вся, к её чести) начала было возбухать, но я, вспомнив незабвенный тридцать седьмой, ночью похватал самых говорливых, определив «борцунов» прямиком в Петропавловку. Интеллигенция мигом поняла, что сейчас можно получить атата, и никто виновников искать не будет, и затихла, словно мыши под веником. Студенчество просто разогнали лейб-казаки плётками, самые непонятливые присоединились к преподавателям, правда, из-за отсутствия мест пришлось вывести буянов на плац крепости, подкрепив местную охрану парой пулемётчиков. Вид «мадсенов» и ухорезов с «адамовой головой» остужал самые горячие головы.

Позже, при разборе полётов и раздаче слонов мне этот факт пойдёт в плюс. В отличие от Северной Пальмиры в Москве проявились все черты современного либерализма: нерешительность, полное непонимание и незнание поведения толпы, отсутствие наказания и потакание самым низким страстям. Как понимать, что часть арестованных прямо в здании манежа, где был временный сборный пункт, пользовала оказавшихся там проституток? А чины полиции и жандармерии ходили наподобие деревенских дурачков и просили вести себя прилично…