Алекс Харди умер меньше чем через месяц после отправки этого письма. То, о чем писал автор «Все кончилось, Дебби», имеет много названий — от самоубийства при содействии врача, эвтаназии и убийства из милосердия до предумышленного убийства. Во многих отношениях эта статья смогла в предельно четкой форме сформулировать одну из наиболее горячо обсуждаемых проблем современной культуры.

История эвтаназии и самоубийства при содействии врача изобилует такими неуравновешенными личностями, как чикагский хирург Гарри Хайзелден. Будучи пламенным защитником эвтаназии и евгеники, в начале XX века он привлек к себе внимание всей страны, убедив родителей Джона Боллинджера, который болел сифилисом с рождения, позволить младенцу умереть. Хотя Чикагское медицинское общество грозило ему лишением врачебной лицензии, суд присяжных его оправдал, так что он мог и дальше позволять умирать больным детям.

Однако, как и любой другой уважающий себя проповедник евгеники, Хайзелден на этом не остановился: он создал шедевр всей своей жизни — фильм «Черный аист» (The Black Stork, 1917). Отчасти автобиографический сюжет рассказывает о праведном хирурге (Хайзелден играет самого себя), который борется за избавление мира от менее достойных его обитателей. Одна из сцен черно-белого фильма с зернистым изображением начинается с того, что камера направлена на темноволосую, бледную женщину со смазанной тушью вокруг глаз, которая неожиданно просыпается и видит сидящую рядом медсестру, поглаживающую ее волосы. Постепенно женщина осознает, что произошло: она только что родила ребенка, который лежит, наполовину прикрытый одеялом, на другом конце комнаты.

Рядом с ребенком стоит высокий мужчина в темном костюме и с зачесанными назад черными как смоль волосами. Это сам Хайзелден, который трогает ребенка своими массивными руками. Он не произносит ни слова, но с такими руками этого и не требуется. Пока он трогает младенца, единственным видимым дефектом которого является истощение, он чередует ласковые и заботливые движения, которыми врачи обычно касаются новорожденных, с более грубой хваткой: то поворачивает голову ребенка из стороны в сторону, как будто это тряпичная кукла, то осматривает его, подобно куску мяса. Когда медсестра предлагает накрыть новорожденного, он укоряет ее, и на экране появляется интертитр: «Бывают случаи, когда сохранить жизнь — большее преступление, чем оборвать ее».

Действия Хайзелдена привлекли к его идеям внимание всей страны, и, хотя власти не одобряли его подходы, ему не мешали продолжать их использовать[509]. Когда Чикагское медицинское общество проголосовало за его исключение из своих рядов, это было скорее связано с его склонностью к саморекламе, чем с этичностью его действий[510]. Под другими названиями (например, «Стоит ли вам жениться?») его фильм демонстрировался конгрессменам различных штатов. Он сохранялся в прокате до 1940-х, много лет после смерти самого Хайзелдена в 1919 году.

Термины «эвтаназия» и «самоубийство при содействии врача» иногда используются как взаимозаменяемые, однако между ними есть существенное различие: эвтаназия подразумевает непосредственное участие врача в совершении действия, ведущего к преждевременной смерти пациента, тогда как во втором случае врач только предоставляет пациенту необходимые средства, обычно в виде смертельной дозы седативного препарата, чтобы тот самостоятельно сделал все необходимое. Из двух этих явлений эвтаназия имеет гораздо более долгую историю; самоубийство при содействии врача появилось не так давно и подчеркивает автономию воли пациента.

Предшественник эвтаназии — самоубийство — известно с глубокой древности, хотя обычно, особенно в западной традиции, оно считалось греховным и презренным поступком. В некоторых культурах суицид не только допускался, но иногда и поощрялся. Возьмем, к примеру, древний индуистский обычай сати, который зародился в эпоху ведийской цивилизации, между 1500-м и 500 годом до н. э. Он заключается в том, что вдова сжигает себя на погребальном костре рядом с телом мужа[511]. Такая практика была запрещена британцами, когда они установили свою колониальную власть в Индии, однако даже в конце XIX века этот запрет вызывал огромное недовольство местных жителей. До сих пор, несмотря на все запреты, некоторые женщины добровольно идут на самосожжение на похоронах мужа[512].

В западной традиции мы определяем отношение к самоубийству через соответствующие фрагменты древних иудейских текстов. Анализ всех ветхозаветных смертей, которые могут восприниматься как вызванные собственными действиями, показывает, что они изображались двумя способами — героизм Самсона против позора Саула и прочих. Когда обладавший нечеловеческой силой Самсон обрушил колонны филистимского храма, где шел суд над ним, он сделал это, зная, что, хотя он сам и погибнет, это единственный способ победить филистимлян, — и его смерть представлена как невероятно героическая[513]. Однако чаще всего самоубийство изображалось как действие, совершаемое обесчещенным и падшим человеком: многие жестокие цари Израиля, такие как Саул, Зимри и Авимелех, наложили на себя руки[514]. Несмотря на эти описания, в Ветхом Завете не сформулировано никакого конкретного суждения о моральной допустимости самоубийства.

Общество Древней Греции стало первым, где эвтаназия и самоубийство при содействии врача получили широкое распространение. Хотя древние греки ценили здоровье выше всех других добродетелей, они не считали обязанностью врача сохранять жизнь любой ценой, если только этого не желал сам пациент. По мнению жившего в V веке до н. э. царя Спарты Павсания, лучшим врачом был тот, кто быстро хоронит пациента, не позволяя ему задержаться на свете сверх необходимого. Описывая преобладающее тогда отношение к неизлечимо больным[515], Авл Корнелий Цельс, римский ученый I века н. э., писал в своем основополагающем трактате «О медицине»: «Cвойство рассудительного человека, во-первых, не касаться того, кого нельзя спасти, и не брать на себя ответственность в том, что убил того, кого погубил его собственный жребий».

В Древней Греции самоубийство было обычным делом: врачи помогали больным с камнями в почках или тяжелыми мигренями покончить с собой, перерезав себе вены. В седьмой книге своей «Естественной истории» Плиний Старший (тоже живший в I веке н. э.) описывает бесславный конец некого Ясона из Фер, у которого был диагностирован абсцесс легкого: «Признанный врачами из-за язвы безнадежно больным, [он] нашел исцеление благодаря полученному от врага ранению в грудь, в то время как он искал смерть в бою» [516].