Современники восприняли эти события как одну непрерывную трехлетнюю депрессию, хотя в действительности произошли три последовательно сменивших друг друга кризиса: перепроизводство, вызванное спекуляциями, неурожай и новое перепроизводство в результате потери рынков в Германии. Нельзя не признать, что эти кризисы пошатнули авторитет императора.

Сельские жители и парижские рабочие по-прежнему сохраняли верность Наполеону. Разве не он удерживал в Париже цену на хлеб в разумных пределах и предотвратил ужасные беспорядки в деревне? Буржуазия, напротив, окончательно отвернулась от режима, а в Европе жесткие условия Трианонского и Фонтенблоского декретов вызвали недовольство немцев и голландцев, подготовив восстания 1813 года.

Кризис в Англии

Никогда еще Наполеон не был так близок к победе, как в 1811 году. Экономический кризис, наметившийся после падения фунта стерлингов и неурожая 1809 года, готов был не на шутку разразиться на противоположном берегу Ла-Манша. Ужесточение режима континентальной блокады и решительные меры, принятые в отношении английской контрабанды в обстановке насыщенного колониальными товарами европейского рынка, нанесли ощутимый удар по британской торговле. Со своей стороны, английские бизнесмены, надеясь завоевать новую клиентуру в Южной Америке, предоставили своим латиноамериканским партнерам слишком большую рассрочку, что привело к перенасыщению рынка реализуемыми по убыточной цене товарами. Финансовый кризис, повышение цен на зерно, падение экспорта и обманутые сверхожидания, возлагавшиеся на испанские колонии, обусловили первые симптомы депрессии, обозначившейся в 1810-м и углубившейся в 1811 году. Снижение экспорта на некоторые виды товаров стало вызывать опасения.

Финансовые итоги подтвердили значительное свертывание внешнеторговой деятельности. Кризис поразил и промышленность: сначала хлопчатобумажную, затем — металлургическую, а под конец и судостроительную. Росла безработица, доходы рабочих падали, а неурожай 1811 года привел к резкому вздорожанию жизни. В феврале 1811 года по Ноттингему прокатилась волна стачек, во время которых рабочие ломали станки. Вспыхнув в центральных графствах, движение охватило Ланкшир и Йоркшир. Современникам казалось, что разрушители станков готовятся к антиправительственному восстанию и истреблению привилегированных классов. На деле луддизм был реакцией народа на безработицу и вздорожание хлеба. Экономический кризис проявился и во внешней политике: разрыв англо-американских отношений привел 18 июня 1812 года к очередной войне между Великобританией и Соединенными Штатами. К концу 1812 года обстановка в Англии еще больше обострилась, в то время как на континенте, казалось, начала стабилизироваться.

И вот, во второй раз, политика континентальной блокады довела Англию до экономического кризиса и социальной напряженности. И во второй раз, когда Англия уже готова была отступить, Наполеон вновь ввергся в очередную военную авантюру. Император полагал, что лицензионный режим позволит ему окупить расходы на войну с Россией. Однако, сняв таможенные барьеры с экспорта зерна в Великобританию, он спас Англию от голода. Разумеется, у него никогда и в мыслях не было уморить англичан. И все же трудно сказать, к чему привело бы движение луддитов, если бы голод потуже затянул на Англии свою петлю. Наполеон по-прежнему ставил перед собой задачу экономического удушения этого островного государства. Вернись он из Москвы победителем, Европа была бы, вероятно, наглухо закрыта для английских товаров. Английскую экономику спасла от катастрофы русская зима, точно так же, как в 1808 году — война в Испании.

Можно ли верить Мармону, сославшемуся на слова, якобы сказанные ему в 1809 году одним из наполеоновских министров: «Хотите знать правду, правду о будущем? Император безумен, абсолютно невменяем. Он опрокинет нас со всеми потрохами вверх тормашками, и все закончится неслыханной катастрофой». Этот представитель зажиточной буржуазии проницательно обнаружил растущую обеспокоенность нотаблей бесконечными войнами, которые вел Наполеон. Давно остались позади естественные границы, те географические рубежи, защите которых была подчинена внешняя политика Франции от Ришелье до Талейрана. Кому из современников не было ясно, что «установка» на военную экспансию рано или поздно обернется таким крахом, который сведет на нет завоевания Революции? Гигантская катастрофа, разразившаяся в 1812 году, по своим масштабам не уступала предшествовавшим ей событиям. Она привела к созданию самой крупной из европейских коалиций, которым Франция когда-либо противостояла.

Причина русско-французского конфликта

Разрыв с Францией, к которому стремился русский царь, отвечал политическим и экономическим интересам России. Александр не получил тех дипломатических преимуществ, на которые рассчитывал, подписывая договор в Тильзите. Став полновластным хозяином Рима и поглядывая теперь на Константинополь, Наполеон медлил с разделом Турции. Создание Великого герцогства Варшавского, чреватое возрождением Польского королевства, совершенно не устраивало Россию, опасавшуюся, что оно окажется под протекторатом Франции. После аннексий герцогства Ольденбургского, а затем ганзейских городов, Франция получала контроль над Балтийским морем. Французский империализм давил на болевые точки России, ущемляя к тому же ее экономические интересы. Замкнув кольцо континентальной блокады, Наполеон перекрыл потоки зерна, пеньки и леса в Англию, не предоставив России альтернативных рынков сбыта. Все это, разумеется, вызывало резкое недовольство русских купцов. По имеющимся данным, русский экспорт во Францию едва достигал 257 тысяч рублей, тогда как Франция импортировала в Россию товаров на сумму в 1 миллион 511 тысяч рублей. Проводя политику меркантилизма, Наполеон легко мирился с подобным ущемлением торговых интересов России. Но вряд ли такое кровопускание устраивало русского царя. Лeccec, генеральный комиссар по торговым делам в Санкт-Петербурге, в письме от 22 апреля 1809 года обращал внимание своего министра на губительные последствия сложившегося положения: «Нынешний курс рубля неоспоримо свидетельствует о том, до какой степени Россия затронута происходящими событиями». И уточнял: «В прошлом году вражеские эскадры, блокировавшие Балтийское море, пропустили лишь те корабли, которые смогли обмануть их бдительность или же воспользовались их алчностью. Лишившись экспортных доходов, торговля России находится в постоянном дефиците. Горы пеньки, леса, жира, дегтя, поташа, меди, железа и множества других товаров большого объема и малой стоимости неминуемо обернутся полным разорением страны, если это критическое положение продлится еще несколько лет». В 1809 году лишь один из ста тридцати восьми зарегистрированных русских торговых кораблей взял курс на Бордо — таков был установленный Францией жесткий кордон. При этом Франция не использовала оставленные Англией рынки сбыта. Французские корабли не ввозили в Россию нужных ей товаров. Лессес в донесении от 22 марта 1810 года сообщает, что все суда, прибывшие в 1809 году из Бордо и Маренна, прошли контроль без особых таможенных формальностей: «…нехватка товаров в Ливонии и Курляндии так велика, что, если бы кто-нибудь осмелился воспрепятствовать разгрузке, тут же вспыхнули бы беспорядки». Наконец, вместо того чтобы экспортировать предметы первой необходимости, Франция поставляла в Россию спиртные напитки, парфюмерию, фарфоровые и ювелирные изделия. С 1809 года политика российских властей в отношении блокады стала более гибкой: они начали смотреть сквозь пальцы на прибытие так называемых нейтральных судов. Объем торговли Риги с Англией остался на уровне прошлых лет.