– Вспомнил уж теперь. И вспомнил, что ты снайпер.

– Не, не снайпер, – мотнул головой Чикаян. «Полуснайпер». Я ж вторым номером был всегда.

– Какая к черту разница, – махнул рукой Беда. – И много ты всего прочего упер?

– Да не, чуть, – Чикаян тоже поднялся с дивана. – Слушай, ты сказал у тебя два пацана. Так может, они помогут все это перенести? Вчетвером возьмем все одним махом. Так?

– Вопрос, куда перенести? – подумал вслух Дмитрий Беда. – Ладно, выясним по дороге. Короче, я назад, за ребятами. Вначале свое занесем в одно место, потом к тебе. Слушай, а пистолетики какие-нибудь ты прихватил? Дай чего-нибудь сразу. А-то у нас не густо все же.

– Это ты правильно, – кивнул Тигран Григорьевич. – Мало ли? Пока будете туда-сюда… В общем, ни меня, ни… Лучше что-то прихватить сразу.

– Придержал бы ты язык, Тигр! – шикнул Беда. – Накличешь тут…

Когда через два с половиной часа он вернулся с подмогой, то сказал:

– Знакомьтесь, ребята. Это Тигран Григорьевич Чикоян – «полуснайпер». А это, Тигр, Сережа Парфенюк и Шампур Саша. Ты вещички удобно упаковал, «полуснайпер»? Учти, лифт все еще не работает.

– Это хорошо, а то когда заработает, еще милиция явится. Или кто там сейчас главный? Ты вот сведущий, Дмитрий. У турок президент или король?

– У них республика, – пояснил Парфенюк. – Так что – президент. В смысле, это до переворота. Сейчас же у них там как-то по-новому.

– Видишь, какая грамотная у нас смена, – подытожил Беда.

Потом они обратились грузчиками.

Четвертая власть:

«…трудно делать выводы, когда официальные лица, а тем более генералы, набрали воды в рот. Однако предположительно, было атаковано то ли пять, то ли десять военных российских аэродромов. Результат? Об этом можно только догадываться. Наверное, впечатляющий. Жалко, не в нашу пользу…»

Чудо-дознаватели и правда были достижением трех украинских пятилеток самостийности. Общались они вроде бы на русском языке, однако по выражению лиц и тону, сразу чувствовалось, что это, вообще-то, язык не русский, а так, русскоязычный, и используют они его именно вынуждено, ибо в присутствующей в округе примитивной, совсем еще не продвинуто-европейской культуре, данный атавизм, наследие жуткой тоталитарной эпохи татаро-русско-монгольского ига, все еще жив. И потому они вынуждены по долгу службы, и ни в коем случае не по личным пристрастиям, пользовать этот обезьяний диалект, ибо старое племя питекантропов все еще цепляется за свои предрассудки, и никак не желает не то что перестраиваться на национально-модный колорит, но даже по случаю своей генетической неприспособляемости не хочет добросовестно и быстро испариться куда-нибудь в небытие. Правда, у Владимира Корташова возникало известное сомнение, способны ли данные субъекты легко и грамотно изъясняться на «мове», однако не он сейчас являлся экзаменатором. Он сам был абитуриентом по отношению к этим младшим офицерам, и к тому же, у него даже не имелось возможности самостоятельно выбрать экзаменационный билет, эти чудо-эс-бэ-ушники узурпировали такое право себе.

К следующему приходу, что состоялся всего полутора месяцем позже первичного, братки-служаки подготовили новый ребус-уравнение. И представьте, мерзопакостные предчувствия Владимира Ивановича оказались пророческими, ибо дело действительно подобралось к драгметаллам. Может, и изначально все только к этому и подводилось?

– А не покажете ли вы нам, пан подполковник, – елейно и с прищуром обратился к нему проверяющий, – где у вас складированы локаторные волноводы от всё той же «Ка-один»?

– Никаких трудностей, – отчеканил на это Корташов, – разве что морозец, зима на дворе. Но вы ведь ребятишки закаленные, а вот я старый, больной, так что накину валеночки с тулупчиком.

– Извините, подполковник, а разве в нашем климате тулупы положены? То есть, выдают? – сразу же расширил ноздри, нащупав новое поприще злоупотреблений пришлый капитан эс-бэ-ушник.

– Хе-хе! – сказал на это Владимир Иванович. – А вы думаете, что я только тут, под Киевом служил что ли?

– А разве успели еще где-то, помимо Украины? – с нескрываемым подозрением осведомился старший лейтенант, но младший проверяющий.

– А то вы не в курсе моей биографии, господа хорошие, – встречно подмигнул командир дивизиона. – Однако признаюсь по радушию. Сей тулупчик достался мне в подарок от друзей-сослуживцев, с коими хлебал курсантскую кашу совсем уж давным-давно. Сейчас они несут боевые дежурства вовсе в других климатах, не чета нашему по суровости. Или может, вы жаждете проверить материальные неустойки в дивизионах под Мурманском?

Однако пан подполковник Корташов посмеивался покуда очень зазря. Выяснилось, что братцы-проверяющие подготовлены в этот раз несколько лучше прежнего. Правда, не в плане тулупов. Но зато какая-то из анонимок угодила в цель: работал кто-то сведущий.

– Так-с! Это оно самое? – уточнил несколько озябший, но стойко, по-гетьмански, сопротивляющийся минус десяти чудо-офицер.

– Ясен перец, – кивнул Корташов, указывая на аккуратную груду искривленного железа в коей для композиции не хватало разве что группы Лаокоона.

– Что ж, будем измерять, – констатировал чудо-дознаватель и извлек из куцей, пронизываемой ветром шинельки толстую китайскую рулетку пятнадцатиметровой длительности.

– Как будет угодно, – поднял воротник Владимир Иванович и закурил, прикидывая, хватит ли в кармане сигарет, ибо длиннота измерительного прибора, в данном конкретном случае, не давала проверяющим никаких преимуществ – волноводы прямоугольного сечения являлись слишком искривленными предметами, и к тому же, в процессе преобразования в металлический лом, кое-где завязались в настоящие узлы.

Но ребятки-дознаватели оказались до жути стойки. Откуда Корташов мог ведать, что сейчас они просто-напросто взяли след?

Оказывается, американские политтехнологи успевали всюду. По крайней мере, полковник Бубякин вовсе не ожидал встретить пикеты с транспарантами прямо здесь, у ворот танковой части. Конечно, подходя к наблюдаемому весьма теоретически, надо было бы принять данное явление за стихийное народное возмущение, по поводу сопротивление коррумпированной военной верхушки прогрессивным реформам по переводу армии на контрактную основу. Но люди обозревающие мир со столь наивного возвышения редко дослуживаются до командиров ракетных групп. Не относился к ним и Бубякин. Он быстро оценил настроение «возмущенных масс». Оранжевые ленты-веночки и прочая загодя созданная атрибутика само собой наличествовала, но главное был настрой. Кое-кто из молодежных масс солидно употребил, и может быть не только генетически присущие русским спиртные напитки, но и некоторые общеевропейские ценности. Однако пьяный сброд в большом количестве – это аморфная субстанция, активная только на дискотеке, а здесь дискотек покуда не планировалось, по крайней мере, явно отсутствовала майданная достопримечательность – загодя возведенная сцена. Гораздо больше полковника насторожили мальчики употребившие явно поменьше, но зато кучкующиеся потесней, и главное вовсе даже не шумящие, а все больше посматривающие по сторонам. Какая-нибудь ударная группа «Поры», прикинул Бубякин. Черт ведает, куда успели дозвониться янки, до лишения их средств связи? Может, тут уже настороже? Не хватало угодить в лапы этих молодых лопухов из будущей «СС Галличины». Или, учитывая штатный «ТТ», организовать вооруженное столкновение армии с демократическими массами.