И поджала губы.

«Работа Механикуса? Странно… Гончар уверял, что его друг-враг специализируется исключительно на машинах… Бог машин. Какой же эксперимент он ставил над тобой, девочка?»

У Федора было два варианта продолжения разговора: перейти к другой теме или и дальше надавить на обнаруженную болевую точку. А в том, что точка болевая, Очкарик не сомневался.

— Сколько тебе лет, Проказа?

Женщина выдала улыбку, похожую на гримасу. Или гримасу, похожую на улыбку. Но боли в ней не было, только злость. Проказа поняла, что ее разгадали, и ей это не понравилось.

— Много.

— Хотела навсегда остаться красивой и молодой?

Вспыхнула. Злость появилась в глазах. Настоящая злость. Но, к счастью, направленная не на вздрогнувшего Волкова.

— Думаешь, все понял? Разгадал меня? Так ни хрена ты не понял и не разгадал! Я ничего не просила! НИ-ЧЕ-ГО! Когда эти уроды взялись за меня, я была мертва уже четырнадцать минут!

— Волнуешься?

— А ты как думаешь? — Марк Иосифович Сигал остановился. До этого он мерил кабинет широкими шагами, курил и стряхивал пепел на пол. Теперь остановился и посмотрел на собеседника: — Все-таки первый опыт.

— К тому же — тайный опыт, — усмехнулся сидящий на стуле мужчина. — Не это ли тебя смущает?

— Я должен быть уверен, что сыворотка действует. Только после этого я поставлю в известность коллег и проведу официальный эксперимент.

— В формуле предусмотрено все.

— Тем не менее я должен быть уверен.

А значит, никакой огласки. И первый опыт новой методики реанимации пройдет в обстановке строжайшей секретности. О том, что за сыворотку использует во время операции Сигал, будут знать только он и Механикус. Сыворотку, которая, по мнению Сигала, должна активизировать скрытые возможности организма, те, о которых не любят говорить светила официальной медицины. Сыворотку, которую следует использовать только после клинической смерти.

Флакон с препаратом стоял на столе.

Сигал шагал вокруг, напоминая тигра в клетке.

Механикус неподвижно сидел на стуле.

Два паука, притаившиеся в одном из корпусов клинической больницы. Два паука, терпеливо выжидающие появление жертвы.

Сигал вновь остановился, вновь посмотрел на Механикуса.

— Знаешь, если бы я был злым персонажем кинофильма, циничным западным ученым, черствым сухарем, я бы сказан, что нам нужен молодой…

Ей только что исполнилось двадцать.

— …крепкий…

Она никогда не жаловалась на здоровье, была мастером спорта по плаванию.

— …человек, которому сильно не повезло.

Она считала, что ей невероятно повезло. Да, должность у нее не ахти — лаборантка, зато не в простой больнице, а на кафедре Академии наук, и вокруг — куча перспективных мужиков. Что еще нужно для девичьего счастья? Ну а то, что красоты не дадено, так это и не важно, умом и хитростью можно добиться гораздо больше, чем смазливой мордашкой, которая потускнеет через десять лет.

Она считала, что ей невероятно повезло. Она радовалась жизни.

И наверняка добилась бы своего. Построила бы если не счастливую, то наверняка удачную жизнь. Для этого у нее были ум и упорство. Она бы сумела… Если бы не растяпа электрик, из-за которого на пути двадцатилетней девушки появился оголенный провод.

— Вот такой человек нам нужен! — Сигал рубанул рукой по воздуху. Ответить Механикус не успел: ожил интерком.

— Марк Иосифович, — взволнованно выкрикнула секретарша, — У нас ЧП!

— Мне повезло, — вздохнула Проказа. — Или наоборот: не повезло. Как раз в то время Механикус увлекся медициной…

— Какое отношение медицина имеет к машинам? — удивился Волков.

— Гончара наслушался?

— Других источников информации у меня не было.

Она повертела перед глазами бокал с янтарной жидкостью.

— Ладно, не буду издеваться. В конце концов, когда-то я тоже задавала такой же вопрос. А в ответ услышала: что такое механика?

— Раздел физики, — сообщил Федор.

— Это наука выгодного приспособления сил, — процитировала Проказа. — Выгодного приспособления, понимаешь? Но нигде не сказано, какие именно силы имеются в виду.

— Получается, все мы механики?

Она не поняла его замечания.

— Именно поэтому Гончар злится на Механикуса: тот интересуется все новыми и новыми силами, вторгаясь в области, которые Гончар считает исключительно своими.

«Любопытный взгляд со стороны…»

— А что касается медицины, то все мы своего рода машины, — грустно улыбнулась Проказа. — Только биологические. Все функционируем по определенному алгоритму, и Механикусу все равно, в каком двигателе копаться. В его ведении все, что может подчиняться законам приложения сил. Он нашел психа, одержимого идеями Франкенштейна, и они начали работать на пару. Проект «Воскрешение». Есть ли жизнь после смерти?

— Когда произошел несчастный случай?

— Пятнадцать минут назад!

— Идеально! — Сигал поднял руки, позволяя помощницам натянуть на них стерильные перчатки. Посмотрел на Механикуса: — Идеально!

Марк Иосифович не стеснялся: лишних людей в операционной не было, только самые проверенные, только те, с кем он работал не один год.

— Именно такую смерть мы и ждали!

Молодой, здоровый организм, неожиданно получивший фатальный удар. Никаких болезней. Мозг не поврежден. Идеальный эксперимент.

— Работаем!

Механикус положил на столик с инструментами металлическую коробочку.

— Как только Механикус понял, что эксперимент прошел удачно, он тут же охладел к медицине, во всяком случае, к этому ее разделу, и уехал. — Проказа задумчиво посмотрела на Волкова. — Сигал… Марк Иосифович был хорошим человеком и, наверное, счастливым — ведь он осуществил свою мечту. Впереди его ждали самые приятные составляющие успеха: признание научного мира, премии, память благодарных потомков.

— Я не слышал о чудодейственном препарате доктора Сигала, — прищурился Федор.

— Я тоже, — улыбнулась Проказа. — Возможно, это связано с тем, что я оставила институт?

— Сбежала?

— Как только представилась возможность.