— А что вы собираетесь мне приказать, милорд? — спросил Дик.

— Приказать?.. — повторил барон и нерешительно взглянул на Дика. — Скажите, вы сторонник Ланкастера или Йорка? — спросил он наконец.

— Мне стыдно признаться, — ответил Дик, — но я и сам не знаю. Впрочем, я служу у Эллиса Дэкуорта, а Эллис Дэкуорт стоит за Йоркский дом. Выходит, что и я сторонник Йоркского дома.

— Это хорошо, — сказал лорд, — это превосходно. Если бы вы оказались сторонником Ланкастера, я не знал бы, что мне делать. Но раз вы стоите за Йорка, так слушайте меня. Я прибыл в Шорби, чтобы наблюдать за собравшимися там лордами, пока мой благородный молодой господин, Ричард Глостерский[89], копит силы, готовясь напасть на этих лордов и рассеять их. Я добыл сведения о численности вражеской армии, о расстановке заградительных отрядов, о расположении неприятельских войск. Эти сведения я должен передать моему господину в воскресенье, за час до полудня, у креста Святой Невесты возле леса. Явиться на это свидание мне, по видимости, не удастся, и я обращаюсь к вам с просьбой: окажите мне любезность, пойдите туда вместо меня. И пусть ни радость, ни боль, ни буря, ни рана, ни чума не задержат вас! Будьте у назначенного места в назначенное время, ибо от этого зависит благо Англии.

— Даю вам торжественное обещание исполнить вашу волю, — сказал Дик. — Я сделаю все, что будет в моих силах.

— Прекрасно, — сказал раненый. — Милорд герцог даст вам новые приказания, и если вы исполните их охотно и с усердием, ваше будущее обеспечено. Пододвиньте ко мне лампаду, я хочу написать письмо.

Он написал два письма. На одном он сделал надпись: «Высокочтимому моему родичу сэру Джону Хэмли»; на другом не надписал ничего.

— Это письмо герцогу, — сказал он. — Пароль — «Англия и Эдуард»; а отзыв — «Англия и Йорк».

— А что будет с Джоанной, милорд? — спросил Дик.

— Джоанну добывайте сами, как умеете, — ответил барон. — В обоих письмах я пишу, что хочу выдать ее за вас, но добывать ее вам придется самому, мой мальчик. Я, как видите, пытался вам помочь, но заплатил за это жизнью. Большего не мог бы сделать ни один человек.

Раненый быстро слабел. Дик, спрятав на груди драгоценные письма, пожелал ему бодрости и вышел из каюты.

Начинался рассвет, холодный и пасмурный. Шел снег. Неподалеку от «Доброй Надежды» тянулся скалистый берег, изрезанный песчаными бухтами, а вдали, за лесами, подымались вершины Тэнстоллских холмов. Ветер немного поутих, море тоже слегка успокоилось, но корабль сидел глубоко в воде и с трудом взбирался на волну.

Лоулесс по-прежнему стоял у руля. Все обитатели судна столпились на палубе и тупо уставились в негостеприимный берег.

— Мы собираемся пристать? — спросил Дик.

— Да, — сказал Лоулесс, — если прежде не попадем на дно.

При этих словах корабль с таким трудом вскарабкался на волну и вода в трюме заклокотала так громко, что Дик невольно схватил рулевого за руку.

— Клянусь небом, — воскликнул Дик, когда нос «Доброй Надежды» вынырнул из пены, — я уж думал, мы тонем. Сердце мое чуть не лопнуло!

На шкафуте[90]Гриншив и Хоксли вместе с лучшими людьми обоих отрядов разбирали палубу и строили из ее досок плот. Дик присоединился к ним и весь ушел в работу, чтобы хоть на минуту забыть об опасности. Но, несмотря на все его усилия, каждая волна, обрушивавшаяся на несчастный корабль, заставляла его сердце сжиматься от ужаса, напоминая о близости смерти.

Внезапно, оторвавшись от работы, он увидел, что они подошли вплотную к какому-то мысу. Подмытый морем утес, вокруг которого клокотала белая пена тяжелых волн, почти навис над палубой. За утесом, на вершине песчаной дюны, как бы увенчивая ее, стоял дом.

Внутри бухты волны бесновались еще неистовее. Они подняли «Добрую Надежду» на свои пенистые спины, понесли ее, нисколько не считаясь с рулевым, выбросили на песчаную отмель и, перекатываясь через корабль, стали швырять его из стороны в сторону. Потом один из громадных валов поднял «Добрую Надежду» и отнес ее ближе к берегу, и, наконец, третий вал, перенеся ее через самые опасные буруны, опустил на мель возле самого берега.

— Ребята, — крикнул Лоулесс, — святые спасли нас! Начинается отлив. Сядем в кружок и выпьем по чарке вина. Через полчаса мы доберемся до берега, как по мосту.

Пробили бочонок. Потерпевшие крушение расселись, стараясь, насколько возможно, укрыться от снега и брызг, и пустили чарку вкруговую; вино согрело их и приободрило.

Дик тем временем вернулся к лорду Фоксгэму, который ничего не знал и лежал в смертельном ужасе. Вода в его каюте доходила до колен, лампадка разбилась и потухла, оставив его в темноте.

— Милорд, — сказал молодой Шелтон, — оставьте ваши страхи, святые оберегают нас. Волны выбросили нас на отмель, и как только прилив немного спадет, мы пешком доберемся до берега.

Прошел почти час, прежде чем море отступило от «Доброй Надежды» и мореплавателям удалось наконец пуститься шагом к берегу, смутно видневшемуся сквозь дымку падавшего снега. На прибрежном холме лежал небольшой отряд вооруженных людей, подозрительно следивших за каждым их движением.

— Им следовало бы подойти к нам и оказать помощь, — заметил Дик.

— Раз они к нам не идут, мы пойдем к ним сами, — сказал Хоксли. — Чем скорее мы доберемся до славного огня и сухой постели, тем лучше для моего несчастного лорда.

Но люди на холме внезапно вскочили, и град стрел полетел в потерпевших крушение.

— Назад! Назад! — крикнул лорд. — Ради бога, будьте осторожны! Не отвечайте им!

— Мы не можем драться! — воскликнул Гриншив, вытаскивая стрелу из своей кожаной куртки. — Мы промокли, мы устали, как собаки, мы промерзли до костей. Но, ради любви к старой Англии, объясните мне, зачем они с такой яростью обстреливают своих земляков, попавших в беду?

— Они приняли нас за французских пиратов, — ответил лорд Фоксгэм. — В эти беспокойные и подлые времена мы не можем уберечь даже собственные берега, берега нашей Англии. Наши исконные враги, которых еще не так давно мы побеждали на море и на суше, приезжают сюда, когда им вздумается, и грабят, убивают и жгут. Несчастная родина! Вот до какого позора мы дожили!

Люди на холме внимательно следили, как пришельцы поднимались на берег и как уходили в глубь страны по долинам между песчаными дюнами. Целую милю шли они следом за усталыми, измученными беглецами, готовые при малейшем подозрении дать по ним новый залп. Только когда Дику удалось наконец вывести своих спутников на большую дорогу и построить их в военном порядке, бдительные охранители английских берегов исчезли за падающим снегом. Они уберегли свои собственные дома и фермы, свои собственные семьи и свой скот — больше им ни до чего не было дела, и их нисколько не беспокоила мысль, что французы вырежут и спалят другие деревни и села английского королевства.