Юджин вышел из-за дерева и направился по узкому, длинному причалу туда, где на самом краю сидели Сара и девочка.

Пора.

Пора возвращаться домой.

* * *

На обратном пути в Броукен-Бар Коул все прокручивал в голове мысль о том, что не он в ответе за неисправные тормоза. Лесовозную дорогу уже почти на пару дюймов засыпало снегом… «Дворники» работали, расчищая скапливающийся на ветровом стекле снег. Коул чувствовал, что машина то и дело идет юзом.

Его мысли вернулись к разговору с Форбсом, потом устремились в прошлое, к драке с Клейтоном и Такером в амбаре много лет назад.

Такер и Форбс вместе приехали из Клинтона, чтобы разобраться с Коулом из-за Амелии. Враждебность между Коулом и Клейтоном сохранилась на все лето и не исчезла зимой. Они еще дважды дрались. Драка после Рождества была особенно жесткой. Форбс набросился на Коула, а Такер обеспечивал поддержку. В тот раз Коул сломал Форбсу ребро. Такер в то время жил с родителями в одном из домиков на ранчо. Он мог в любое время пробраться в амбар и испортить тормоза. Коул стукнул кулаком по рулю «Доджа» и выругался.

Он знал, что не мог напортачить с тормозами. Его заставили усомниться в самом себе. А потом поверить, что это он убил мать и брата и, по какой-то странной случайности, сам остался жить.

Да, Коул немного выпил, но к моменту поездки он был в порядке. Он бы никогда не повез маму и Джимми, если бы знал, что перебрал. И все же… Это объясняет поломку тормозов, но его не оправдывает. Напрашивается вопрос: а если бы? А если бы с тормозами все было в порядке?

«Теперь ты ничего не сможешь доказать…»

Столько лет, и все напрасно? Из-за какой-то девчонки? Все это горе, чувство потери, вины, развалившаяся семья, отец, спрятавшийся в раковине горечи. Коул и Джейн стали такими, какие они есть теперь, бизнес на ранчо пришел в упадок.

От гнева пальцы Коула крепче схватились за руль, когда он преодолевал поворот на крутом спуске. Внизу «Додж» занесло. Сердце пропустило удар. Машина поползла в сторону. Коул нажал на тормоза, контролируя занос, и сумел выровнять автомобиль перед самым кюветом.

«Сосредоточься».

Теперь его беспокоило то, что Такер, возможно, не только занимается сомнительными вложениями Клейтона Форбса, но и замешан в запугивании Оливии. Кто еще это мог быть? Если бы Коул был азартным человеком, он бы поспорил на то, что при неприятном повороте событий Такер станет для Форбса козлом отпущения.

Этот человек опасен, эти люди опасны.

По радио мелодия в стиле кантри сменилась позывными выпуска новостей. И сразу прозвучал прогноз погоды. Первая волна циклона добралась до плато. К ночи высота снега может достигнуть нескольких футов. Машину Коула снова занесло. Если бы он выехал позже, он бы вообще застрял в Клинтоне.

Диктор новостей начал рассказывать об убийстве у реки Биркенхед.

– Сегодня утром на брифинге для прессы полиция раскрыла личность жертвы. Это Мэри Дж. Соренсон, пятьдесят три года, жительница города Блэйн, штат Вашингтон.

Коул протянул руку и прибавил громкость, мысленно возвращаясь к фотографии Мэри Соренсон, которую видел на экране телевизора в офисе Форбса.

– У нас есть для вас свежая новость. CBC выяснила, что муж Мэри, Алгор Соренсон, пересек границу между США и Канадой. Это произошло пять дней назад в пункте пропуска Пис-Арч. Он воспользовался картой NEXUS и ехал один в семейном автофургоне. Трейлер «Эдвенчер» прикреплен к серому «Форду»-пикапу с длинной рамой. Полиция обнародовала вашингтонский номерной знак кемпера и просит всех, кто видел трейлер или Соренсона, немедленно позвонить 911.

Когда диктор назвал номер разыскиваемого автомобиля, Коул вздрогнул.

Соренсон. Фамилия показалась ему смутно знакомой. И что-то на фото женщины тоже было знакомым. Трейлер «Эдвенчер»… У Коула замерло сердце. Он справился с еще одним спуском, ему стало жарко. Какую фамилию назвал тот мужик, у которого Оливия взяла плату за место в кемпинге? У него точно был жилой автофургон «Эдвенчер» и серый «Форд»-пикап с длинной рамой. Но у его грузовика были номера Британской Колумбии. У Коула была почти фотографическая память на такие вещи, отточенная годами работы в журналистике и наблюдением в напряженных ситуациях. И тут он вспомнил.

На автофургоне сзади была табличка радиолюбителя, и выдали ее в штате Вашингтон.

Снег спускался с неба плотной пеленой, и Коулу пришлось сбросить скорость, когда он приблизился к очередному спуску на лесовозной дороге. Коул неожиданно почувствовал укол в сердце.

Шарф.

Вот что показалось ему знакомым! Шарф на фото Мэри Соренсон выглядел близнецом того шарфа, который он видел накануне в домике Оливии. Она сказала, что этот шарф подбросил ей на тропу тот, кто следил за ней. Шарф зверски убитой женщины. Женщины, чей труп был оставлен так, как оставлял тела своих жертв убийца из Уотт-Лейк.

И в этот момент не осталось никаких невинных совпадений в появлении газеты с приманкой внутри или ягод на крыльце. Шарф. Надпись на простыне Оливии. Никаких совпадений.

Коул вытащил телефон из кармана и набрал 911. Он помнил позывной с таблички радиолюбителя. Копы смогут его проверить, узнать, действительно ли лицензия радиолюбителя зарегистрирована на Соренсонов из Блэйна, штат Вашингтон.

Но связи не было. Коул выругался. Он выехал за пределы действия вышки в Клинтоне. Ему оставалось проехать еще половину пути до Броукен-Бар. Возвращение в город заняло бы слишком много времени, да он мог туда и не доехать в такой снегопад. Коул нажал на газ. Ему нужно добраться до Оливии. Точка.

Он быстро вел машину по опасным лесовозным дорогам. Валил густой снег, мертвые ели стояли в тумане, словно уродливые черные скелеты.

* * *

– Зачем отец привез тебя сюда? Почему сейчас? – спросила Оливия. Ее голос был низким, настойчивым. Она вспомнила о недавнем убийстве, о том, что Бертон оставил газету и приманку. Более сложные, острые и болезненные эмоции проступили сквозь необходимость действовать. Ее ребенок. Ее девочка. Вот тут, рядом с ней. После всех этих лет. Все казалось хрупким, словно стекло.

– Зачем он привез тебя на рыбалку, Тори?

– Он умирает, – тихо ответила она. Снежинки таяли на ее волосах, лице, ресницах. – У него опухоль мозга. Он… он сказал, что нам нужно приехать сюда и кое-что закончить. Он мне сказал, что его могут прооперировать и вылечить… Но теперь я ему не верю.

Скрип доски и внезапный шум на причале заставили их обеих поднять глаза.

К ним приближалась черная фигура, появившаяся из тумана и пелены серого снега.

Лица не было видно под бейсболкой, куртка была застегнута доверху, руки глубоко засунуты в карманы. Он преградил им путь к отступлению на узком причале. Оливия вдруг запаниковала, возникло ощущение клаустрофобии.