— Или он ня занял много времени. Люди такого рода мечтают о прекрасных незнакомках, соблазняющих их безо всякой причины, и редко задают вопросы, почему им так свезло. Как конфету у ребенка отнять. Но за малые усилия и отдача мала. Он нячего ня знает и, что еще хуже, знает, что нячего ня знает. Ему ня рассказывали о флоте и его миссии, и он нягодовал из-за того, что, как он выразился, «был ня в теме». Он хотел, чтобы я приласкала его. Кажется, он звал свою маму.

— А получил тебя. Ку, думаю, ты становишься черствой.

— Выговоры ня подождут до завтра? Уже поздно, и я хочу в постель.

Она начала подниматься, но Грейстрок напряженно произнес:

— Полагаю, за эту ночь ты уже повидала достаточно постелей.

Ее глаза расширились.

— Да някак ты ревнуешь, Щен?

Грейстрок задумался.

— Боюсь, что так. Немного. Ничего не могу поделать с энзимами. Но волноваться тебе стоит не обо мне.

— Значит, о Фудире? Фудир — человек частей.

— А я разве нет?

— У каждого свой талант. У тебя — простота. В тебе нят частей, ты цельный. Ты б ня мог делать того, что делаешь, ня обладай ты этой подлинной простотой. А Фудира я нахожу… обаятельным.

— Какой тогда я?

— Итак, ты хочешь знать, какой ты в сравнении с ним.

— Мы для тебя просто средства, но не цель. «Делу время, потехе час», — думаю, так говорят терране.

Внезапно на щеках бан Бриджит заблестели слезы.

— Няшто ты так меня презираешь! — Она встала и отвернулась от Щена, скрыв лицо. — Этот укол ня может ня болеть, — добавила она тихим, печальным голосом, — когда попадает в цель. Ты прав, Щен. Да, ты прав. Я становлюсь черствой.

Грейстрок тоже поднялся и шагнул к ней.

— Это не обязательно должно быть так, Франсин.

Она повернула к нему заплаканное лицо.

— Ку… — сказал он.

— Иди ко мне.

…Через некоторое время он сказал:

— Возможно, для тебя это ничего не значит.

— Все возможно, — ответила она.

Вернувшийся час спустя Маленький Хью забарабанил в двери номеров отеля, созывая растрепанную и сонную команду, чтобы поведать о произошедшем. Это не могло ждать до утра! Заручившись согласием бан Бриджит, компания вскоре собралась у нее в гостиной.

Убийство гата не сулило ничего хорошего, решили они. Что знала МТК? Появление «другого Олафссона» было не менее опасным, чем скорпион, забравшийся в корзинку для пикника.

— И она велела передать вам послание, — в заключение сообщил Хью Грейстроку и Фудиру.

— Не желаю его слушать, — заявил Фудир.

— Тем хуже для тебя, — заметил Грейстрок. — Меня ей будет сложнее выследить, чем тебя.

— Фудир не работать на КЦМ, — уперся терранин. — Я не их бхисти.

Грейстрок невесело улыбнулся.

— Ты это знаешь, и, может, я знаю, но, если Конфедерация и решит извиниться перед твоим трупом, какая тебе уже будет разница? Ты хотел действовать на периферии большой игры и не втянуться в нее? Еще глупее с твоей стороны.

— Не думаю, что Равн знает о Танцоре, — заметил Хью, прежде чем успел разгореться спор. — Она хотела, чтобы вы сосредоточились на изначальном задании.

Грейстрок рассмеялся.

— Свое изначальное задание я получил от Фира Ли — разыскать Донована.

— Как и Олафссон Цин, — напомнила ему бан Бриджит. — Но это задание подождет. Танцор — вот что важнее статистических аномалий Черного Гончего. Но меня больше беспокоят убийцы. МТК ня занимается такими делами. В жадности им ня откажешь, но это еще ня делает из них головорезов.

Фудир махнул рукой.

— Как же! — затараторил он. — Многие из МТК окидоки, да. Но сколько плохих, чтобы делать большой дикх?[66]Ты сказать, он ничего не знает, агент.

Бан Бриджит задумчиво кивнула:

— Нячего о флоте, что, как видно, равнозначно «нячего о Танцоре».

— По крайней мере, кто-то из флотских узнал, на что способен Танцор, — высказал предположение Хью, — и поднял мятеж, чтобы Камень не достался леди Карго. Внутри самой МТК, возможно, разгорелась война. Но если Скипетр был у коммодора, кто мог пойти против него?

— У меня есть догадка, — сказала бан Бриджит.

— Догадка! — фыркнул Фудир.

— Выслушай ее, — вмешался Грейстрок. — Ее догадки верней, чем большинство свидетельских показаний.

— Някто в призрачном флоте ня догадывался, что им предстояло захватить. Им только сказали, что это «артефакт предтеч». Они просто возвращали похищенную с Нового Эрена собственность МТК. Вы можете представить, чтоб леди Карго Радха доверила кому-нибудь Скипетр Каменной Стены? Едва ли! Но многие из гвардейцев МТК были родом со Старых Планет, и поведение артефакта — няспешный каменный танец — напомнило някоторым из них одну древнюю легенду. Вероятно, меж ними разгорелась борьба за обладание им; может, кто-то вроде Тодора ня хотел, чтобы Танцор достался ня тем людям. Но едва коммодор все понял и заполучил его, сопротивление прекратилось везде, кроме тех кораблей, которые отключили связь с флагманом. Ты ня можешь подчиняться голосу, которого ня слышишь.

— Но Тодор хотел домой, — сказал Хью, — а не туда, куда направлялся его корабль. Поэтому его высадили на Ди Больде. Почему он интересовался, достаточно ли далеко Гатмандер от Сакена?

Слово взял Грейстрок:

— Кто-нибудь знает, способен ли записанный голос вызывать тот же эффект? Нет? Если это так, леди Карго может записать свои голосовые приказы и отправить их в каждый мир Спирального Рукава, даже на далекий Гатмандер.

— Тогда зачем утруждаться, — спросил Фудир, — и отправлять отряд убийц, чтобы выследить Тодора? Если леди Карго получила Танцора, вскоре об этом узнают все. А те, кто окажется в зоне действия ее голоса, уже не станут волноваться.

— «Самый охраняемый секрет в Спиральном Рукаве», — напомнил Хью слова гата.

— Леди Карго знает, что у нее на хвосте Гончая? — спросил Грейстрок. — Если у нее есть глаза и уши на Павлине, она получила от них весточку в тот же миг, когда ты начала расспрашивать о призрачном флоте.

Но бан Бриджит покачала головой:

— Ня думаю, что ’линианам что-то известно. Они защищали свои секретные рампы, а ня сам флот. Полагаю, этот флот у них самих вызвал беспокойство.

— Хоть и не до такой степени, чтобы начать сотрудничать с тобой, — отметил Хью. Он встал и отправился на кухню, чтобы приготовить всем чай.

— Нят, они ня великие стратеги, — ответила Гончая. — Флот вызвал у них смутную паранойю, в то время как я была няпосредственной угрозой.