Во вторник Турецкий сработал молниеносно: узнав от Гордеева, что Ингу Новицкую снимал с рейса в Усть-Басаргинском аэропорту капитана ФСБ Александр Аршинов со товарищи, он обратился к зональному прокурору, курирующему Усть-Басаргинскую область, и попросил разобраться в происходящем в его зоне. В частности, содействовать в установлении местонахождения гражданки Новицкой, по неизвестной причине снятой такого-то числа в аэропорту с рейса «Усть-Басаргино – Москва» капитаном Усть-Басаргинского облуправления ФСБ Аршиновым…

Вновь после этого разговора пришлось Александру Борисовичу браться за телефон и звонить Ирине Федосеевой, объясняя, что факс, который только что прошел к ней от Гордеева, совершенно правдив, что это не версия и дочь погибшего два с лишним года назад директора булавинского рынка действительно накануне смерти передала важные документы, которые не сегодня завтра окажутся в Москве.

Правда, когда Гордеев позвонил Ирине Федосеевой, у них возник спор не спор, а некоторое обсуждение проблемы.

Федосеева прямо заявила, что первая корреспонденция из Булавинска – об убийстве оперативника – смотрелась в их газете вполне естественно, однако череда сенсационных информаций из Булавинска в кругах людей, прекрасно понимающих, что такое современная российская пресса, уже вызовет довольно целенаправленные выводы. Более того, их главный редактор может запросто выбросить ее из издания, посчитав, что Ирина отрабатывает чей-то заказ, не поставив его, редактора, об этом в известность.

– Но если это заказ, то заказ бескорыстный, не так ли? – спросил Гордеев. – Разве вы слышали шелест купюр в моих пальцах, разве я сулил вам хоть доллар, хоть рубль гонорару? И никто иной не сулил…

– Но ведь этого никому не докажешь, в это никто не поверит! – воскликнула Ирина. – В конце концов, может быть, вы, пользуясь знакомством со мной, втягиваете… втянули нашу газету в какие-то разборки за передел власти! Можно это исключить? В конце концов и Вялин начал давать свои объяснения происходящему в Булавинске…

Гордеев не стал спорить:

– Доказывать что-либо не буду. Но если вы перечитаете мои информации и то, что передает для обнародования пресс-служба Вялина, то увидите: у меня действительные факты, да еще со смягчением, – (здесь, конечно, Юрий Петрович добросовестно лукавил: хотя и самые благородные обещания, но все же Гордеев Вялину лишь приписывал, что, очевидно, и приводило Сергея Максимовича в состояние бешеной ярости, вызывающей самоубийственные поступки). – А у вялинских спичрайтеров – общие слова, пустословие и празднословие.

Ирина молчала, и господин адвокат прибавил фразу почти отеческую:

– И потом, мне хотелось сделать доброе дело: дать возможность поработать не на кого-то, а на себя. Ведь говорить правду легко и приятно, а выручать безвинно посаженных в тюрягу и вовсе дело святое!

И повесил трубку.

Затем Гордеев перезвонил Вадиму Райскому и попросил переговорить с девушкой и, применив все свое обаяние и красноречие, убедить ее не падать духом, а все же помочь ему, Гордееву, довести его правое дело до успешного исхода.

Может быть, в последний раз, но разговор с Ириной помог – в среду по масс-медиа ходило сообщение о том, что в Булавинске обнаружена погибшая при подозрительных обстоятельствах дочь расстрелянного киллером директора рынка и что причиной ее смерти могли быть документы о странном бизнесе нынешнего мэра Вялина, переданные ею оперативнику, также убитому в эти дни.

Собственно, это исходящее из Москвы сообщение одновременно и спасло Артема Самарина от гнева его шефа – Лемешонка, и вместе с тем заставило серьезно подумать над тем, как бы не стать очередной жертвой в булавинском мартирологе последних дней.

Когда Артем, худо-бедно выспавшись, появился около трех часов в редакции, первый же встреченный им сотрудник сообщил, чтобы он немедленно отправлялся к Лемешонку.

Главный был лаконичен:

– Откуда взял информацию о гибели Борисовой?

Вместо ответа Артем показал сводку происшествий ОВД.

– Но здесь не указано, что это дочка Ковряжкина!

– Об этом говорят на всех рынках – не только на колхозном, но и на «Вялинском»… – простодушно ответил Самарин, хотя взгляд его на Лемешонка выглядел сожалеющим.

– А почему же Москва трубит на всю страну о том, что к этой смерти причастен Вялин? – спросил главный редактор, скорее расставляя все точки над "и" в московском сообщении, чем передавая то, что в нем было сказано в действительности.

– Вот у Москвы и надо спрашивать!

– А ты туда ничего не передавал?

Артем развел руками:

– Я не предполагал ничего такого, а, кроме того, замечу: рынок Барина Вялину так и не перешел.

– Кого это теперь интересует, – вздохнул Лемешонок. – Я тебя никуда не отпускал, но, если ты на несколько дней исчезнешь, прогул тебе не запишут.

– Но ведь если я сейчас начну прятаться, меня точно примут за информатора Москвы! – воскликнул Артем.

Лемешонок встал за столом во весь свой рост, а он у него был далеко за сто восемьдесят.

– Вот видишь, что ты натворил! Теперь думай! А я все, что мог, тебе уже сказал…

Глубоко под землей кричали медведки.

К. Паустовский. Старый челн

Если среда для Артема Самарина заканчивалась в не очень приятных раздумьях, то Гордеев решил совершить культпоход в Дом культуры «Геолог» на программу «Будь здоров, человек!».

По всему Булавинску уже были расклеены огромные афиши палевого цвета, на которых господин адвокат с изумлением читал строчки, рекомендующие Виктора Сергеевича Вантеева… «Лучший целитель Российской Федерации… имеет посвящение в двести космических каналов… Вывод камней из органов… автор уникальной методики лечения и оздоровления организма…» Завершалась афиша жизнеутверждающим сообщением о том, что в фойе Дома культуры до и после представления будет развернута «расширенная продажа трав, бальзамов и других снадобий от Матушки-Природы». Здесь же указывалась цена билетов – от пятнадцати до сорока тысяч рублей.

«И неужели найдутся дураки…» – подумал Юрий Петрович, однако, придя к семи вечера к «Геологу», с удивлением обнаружил, что кассы уже закрыты. Ему пришлось довольно долго стоять среди жаждущих, пока наконец к нему сама не подошла длинноногая девушка с превосходной фигурой, хотя и с несколько грубоватым лицом. Юрий Петрович приосанился и уже полез было за кошельком: все-таки из многих выбрали его, но девушка смущенно улыбнулась:

– У меня приглашение.

Через пятнадцать минут в этом переполненном зале Гордееву стало скучно. Босой человек в белом балахоне, расхаживающий по сцене, несмотря на велеречивость, обладал специфическим словарным запасом, в котором причудливо сплелись канцелярит, медицинская и психологическая терминология, приправленная изрядным количеством известных имен – от Христа и Будды до телеведущего Ивана Кононова и поэта-метафориста Константина Кедрова. Между тем новая спутница Гордеева слушала Вантеева не дыша, ловя каждое его слово. Столь же очарованно внимал и весь зал.