– Значит, Нина смогла, – отрезал он. – Во всяком случае, они провернули это дельце, когда спускались в подвал. Не спрашивай меня, как им это удалось и зачем было нужно. Вопрос явно упирается в деньги.

Тамара промолчала. Она еще некоторое время сидела в постели, беспомощно уронив на одеяло обнаженные руки. Потом легла, закутавшись до подбородка и плотно закрыв глаза. Олег присел рядом. Звонок раздался около полуночи – и он понимал, что Семен Федорович не оставит его в покое, раз уж начал звонить в такое неподходящее время.

«Итак, байка о несчастном старичке – ложь, от начала до конца. Зачем он солгал? И вообще, каким образом оказался причастен к этому делу? Разве они с Ниной были знакомы? Скорее уж, с Марией – та чаще бывала в магазине. Что за странное дело! У этих двух женщин оказываются краденые карты, причем краденые явно не без их участия. Зачем они идут на такой риск, на преступление? Только из-за денег – не вижу другой причины. Обе гибнут. А Семен Федорович, едва заслышав о старинной книге, круто берется за дело и немедленно сводит меня с каким-то коллекционером. Слишком быстро он нашел книгу, мне это сразу показалось подозрительным! Возможно, он вовсе ее и не искал, а сразу понял, о чем идет речь. Да и вообще, этот тип оказался слишком осведомленным – знал даже количество украденных карт, а это уж явно говорит о его причастности к делу. И все же – какое странное совпадение… Ведь я обратился к нему совершенно случайно!»

Тамара наверняка не спала, но не подавала признаков жизни. Он даже не слышал ее дыхания. Олег осторожно встал, погасил свет и вышел на кухню. Прикрыл за собой дверь, поставил чайник. Уснуть он все равно не смог бы. Он вспоминал.

Где произошло знакомство с Ниной? В книжном магазине. Где он впервые увидел Марию? Там же. Правда, все это происходило в другом отделе, но магазин был тот самый, где многие годы работал Семен Федорович. Есть ли в этом какой-то смысл? Прежде ему не приходило в голову его искать.

Никакого обокраденного коллекционера не существовало. Обокрали государственное книгохранилище, и это сделали две милые, безобидные женщины, которые позже поплатились за это жизнью. А Семен Федорович обо всем этом знал. Знал настолько хорошо, что попытался перекупить у Олега карты. У него не было никаких сомнений, что постоянный клиент причастен к этим дамам и к этой краже, а не просто интересуется старинными редкостями. Иначе не стал бы вести себя так нагло и чуть ли не в глаза называть Олега вором.

Во всяком случае, он страстно хочет заполучить листы истрепанного пергамента и постоянно набавляет цену. Зачем ему карты? Смешной вопрос – перепродать. Ведь Семен Федорович ничем иным и не занимается. До какой цены он в конце концов дойдет? Или – до какой черты? Ведь женщины погибли.

Олег вспомнил смешную пузатую фигурку, небрежно-задушевный голос. Убийца? Невероятно! И как он мог оказаться за рулем Нининой машины? Нет, здесь что-то не так. Хорошо бы встретиться с Николаем, спросить, был ли букинист среди знакомых Нины. Но тот не пожелает с ним говорить и будет прав.

Дверь открылась так неожиданно, что он едва не подскочил на табурете. Тамара – заплаканная, несчастная, склонилась над ним и крепко обняла. Торопливо целуя его висок и шею, женщина зашептала, что они немедленно, немедленно должны пойти к следователю, который ведет дело ее свекрови. Ее ласки так резко расходились с трезвыми, деловитыми речами, что Олег едва не улыбнулся, хотя ему было не до смеха.

– Прямо сейчас? – спросил он. – Ночь на дворе.

– Завтра же, с утра! Теперь мы должны все рассказать. Все вообще!

– И ты больше не будешь…

– Нет. – Она зажала ему рот горячей соленой ладонью. – Больше ни слова против не скажу. Ты прав, нельзя так слепо верить в чью-то непогрешимость. Ты прав, молчи!

* * *

На этот раз их принял сам следователь. Он уже был знаком с Тамарой, Олега же видел впервые. Но судя по всему, слышал о нем.

Тамара сразу взяла инициативу в свои руки. К утру она успокоилась настолько, что теперь производила впечатление какой-то древней воительницы, готовой идти по своему тернистому пути до конца. Она говорила четко, связно, совершенно бестрепетно. И умудрилась изложить долгую историю, связанную с картами, за какие-то двадцать минут.

У следователя был ошалелый и вместе с тем серьезный вид. И он стал еще более серьезен, когда на стол легли сами виновники происшествия – пятнадцать пергаментных листов. И вид у них был такой внушительный, что не последовало ни единого возражения или вопроса. Некоторое время мужчина благоговейно рассматривал карты. Наконец попросил повторить историю, связанную с визитом к глухому Кирюше. Особенно он заинтересовался адресом загадочной избушки.

– Проверим, чья она, – пообещал он. – А пока вот что. Телефон отключать не стоит, а вот если позвонит этот ваш букинист – ничего определенного ему не говорите.

– А вдруг он будет настаивать, торговаться?

– Дайте понять, что сомневаетесь, но наотрез не отказывайте. Пусть думает, что вы с ним торгуетесь. Кстати, когда обыскивали вашу квартиру, дверь взламывали?

Олег признался, что замки были просто открыты. Сейчас они исправно действуют – никаких следов взлома.

– Тогда на время перемените место жительства, – посоветовал следователь. – И оставьте мне ваш мобильный телефон, я на днях позвоню. Одним словом, без моего звонка ничего не предпринимайте. И еще – где это ваше хранилище?

Записав все адреса и телефоны, он признался, что никак не ожидал от своего дела подобного оборота. И снова взглянул на карты. Было видно, что он колеблется. Тамара поняла:

– Вы хотите оставить их у себя?

– Да, здесь будет надежнее… Только под каким соусом их оформлять? – засомневался тот. – Как вещдок? Имущество-то государственное.

Пара провела в коридорах и кабинетах еще около часа. Они снова давали разнообразные показания, подписывали бумаги. И когда оказались на улице – уже без своего драгоценного и проклятого груза, – оба с облегчением вздохнули.

– Куда ты думаешь переехать? – спросила Тамара. Она задала этот вопрос будто вскользь, но Олег понял ее волнение. Ему вспомнились ее слова: «Едва влюбившись, я сразу думаю о том, как меня бросят…»

– Лучше всего – к моей маме, – сказал он. – Она будет очень тебе рада. В общем, я ничего не боюсь, могу остаться и дома, но вот ты… Я ведь теперь не один.

Женщина ничего не сказала. Но даже ее молчание было красноречиво и благодарно. Они уже садились в машину, когда Тамара неожиданно сказала, что она тоже не боится Семена Федоровича. Он для этого слишком нелеп и суетлив. А уж Кирюша! Ей, скорее, страшно за него самого – как бы не рассыпался от дряхлости.

– Но ты же понимаешь, что убивал кто-то другой! – возразил Олег. – Думаю, что это некто посильнее старого букиниста или Кирюши.

Та замялась. А потом с нервным смешком призналась, что знакомство с матерью Олега пугает ее намного больше, чем встреча с возможным убийцей.