— И вы… — медленно сказал Павел.

— Я и есть такой резидент. Совершенно верно.

— То есть вы пытаетесь открыть эти «окна» отсюда? Так?

Тот покачал головой.

— Нет. Вернее, не совсем так.

— Не понимаю. Почему бы вам не устроить еще один хорошенький ядерный взрыв? С вашими-то возможностями? Пробраться на любую ракетную базу и шарахнуть так, что нам небо с овчинку покажется… Или вы такие уж гуманисты?

— Черта с два, — отрезал тот. — Не в этом дело. Просто взорвать что-то недостаточно. Нужно, чтобы удар пришелся на момент сближения наших миров… А его предугадать невозможно.

— На что же вы надеетесь? Еще на одну случайность?

— Это маловероятно. То есть такое бывало — и раньше бывало, но самопроизвольно, мы воссоздать все необходимые условия не в состоянии. Мало того, мы, как я уже сказал, не в состоянии находиться тут неограниченное время. Попросту говоря, если мы не получаем своего рода подзарядку из нашего мира, мы не способны тут выжить. И по мере того, как «окна» закрываются, нас на земле остается все меньше и меньше. А поэтому совершенно естественно возникла идея — внедрить сюда генетический материал…

— Дети… — тихо сказал Павел.

— Да. Вот они смогли бы выжить здесь. Ведь они несли бы и ваши, человеческие гены. Мало того, мы смогли бы снабдить их способностями, которых у людей нет. Способностями, которые вы называете паранормальными. И если «окна» захлопнутся совсем…

— Вы что же, надеялись, что детишки продолжат Контакт? — недоверчиво спросил Павел.

— Да. Если не сейчас, то когда-нибудь потом, позже. Но все пошло не так, как было задумано. Во-первых, оказалось, что люди и мы генетически почти несовместимы. Лишь немногие из ваших женщин способны были выносить такого ребенка… Мы разыскивали таких повсюду…

— И как же вы это определяли? — ехидно спросил Павел. — Эмпирически?

Тот пожал плечами.

— Ну, есть определенный набор тестов. Но, конечно, для этого нужно познакомиться с предполагаемым объектом, скажем так… поближе…

— Приятная у вас работа, — заметил Павел.

— Не жалуюсь. Но ведь это лишь начало, Лукин. Говорю вам, ваших женщин, способных выносить такой плод, было очень немного. Единицы. Мы опекали их, как могли… Но все равно… что-то происходило с этими детьми, словно сама земля отторгала их… То, во что они превращались, не походило ни на вас, ни на нас. Это было… — он попытался подыскать слова, но нетерпеливо отмахнулся и продолжал… — мы успевали их изымать… почти всегда. Ваши не возражали — еще бы, ведь они получали в свое распоряжение такой ценный материал для исследований… — Он усмехнулся. — Впрочем, большей частью это были исследования по вашей специальности. Патологоанатомия, знаете ли… Так оно и продолжалось по сю пору, за одним-единственным исключением.

— Да, я знаю. — тихо сказал Павел. — Лиза.

— Вот именно. Ее ребенок рос совершенно нормальным здоровым мальчиком. Разумеется, все это время он находился под наблюдением — его осматривали под разными предлогами и ваши и наши специалисты. Саму Панину тоже, разумеется, охраняли.

— Кто?

— И люди… и мы.

— Ее муж тоже был одним из ваших? Наблюдателем? — поинтересовался Павел.

— Да. И если бы не эта его нелепая гибель в перестрелке, нам, возможно, удалось бы избежать множества неприятностей. А может быть — и нет. Кто-то продал информацию. Ребенком заинтересовались. Не столько им самим, сколько его потенциальными возможностями. Мы продолжали охранять и его, и Елизавету Дмитриевну. Один раз нам удалось ее вытащить из очень неприятной истории. Но Наблюдателей всегда были единицы, а сейчас и вовсе осталось мало, очень мало… а информация расходилась уже бесконтрольно. Мы понадеялись на ваши службы — и вот результат. Мальчика похитили. Самое забавное, что Паниной удалось как-то вытащить его. Мы до сих пор не знаем — как.

— Похитили? Кто?

— Не знаю. Скорее всего какая-то, как вы говорите, преступная группировка. В Питере мальчик находился под охраной — не под нашей. Ну и… Они совершенно точно знали, кого берут, потому что метаморфоз такие дети обычно проходят, когда им только-только исполняется семь. Его взяли за сутки до дня рождения и продержали несколько дней, ожидая, что он проявит какие- то… нечеловеческие свойства.

— А как же ему удалось оттуда выбраться?

— Тоже не знаю, — ответил собеседник. — Полагаю, столкнулись интересы двух таких группировок, и Панина этим как-то воспользовалась. Так или иначе, вчера она вместе с ребенком появилась в Москве. Похоже, она уже догадывалась, что к чему, потому что домой не вернулась. Решила пересидеть где-нибудь, пока не оформится в Англию. Эта история с Англией тоже закрутилась в связи с ребенком — начальник Паниной теоретически должен был ее курировать по линии ваших ведомств.

— Да что же, вокруг нее не было никого из посторонних? Ни одного нормального человека? — не выдержал Павел. — Одни подсадные?

— Ну да… — Собеседник Павла слегка пожал плечами. — Пришлось создать ей искусственную среду — ведь нужно было контролировать каждый ее шаг. Считалось, что ее шеф точно не знал, что к чему, — просто должен был присматривать за ней. Не допускать никаких лишних контактов, отслеживать дружеские связи… даже мешать ее научному росту. У нее хорошая голова, у Паниной, при других обстоятельствах она бы сделала карьеру, но тогда бы у нее возникли абсолютно не нужные нам степени свободы. Контакты, командировки… Преуспевающим человеком манипулировать гораздо труднее. В общем, от ее начальника требовалось удерживать ее в довольно замкнутой среде. А тут, видимо, он заполучил кое-какую информацию со стороны и решил воспользоваться ею в своих интересах. Тогда и всплыла эта поездка в Англию. Он должен был ехать вместе с Паниной и передать ее с рук на руки… за очень приличную сумму.

«Несчастная женщина, — подумал Павел. — Ее продают и покупают, точно вещь. Точно она сама ничего не значит».

— Панина, естественно, об этом не догадывалась, — продолжал незнакомец. — Она просто решила, что эта командировка — удобный способ ускользнуть от преследования. А то, что дело серьезное, она уже поняла. Потому и поехала не домой — к сослуживице мужа. Но с той уже успели поработать.

— Иначе говоря, та ее тоже предала?

— Ну… можно и так сказать.

— Понятно. И где же сейчас Елизавета Дмитриевна?

— У вас.

— У меня? — переспросил Павел.

— Я имею в виду, у ваших спецслужб. Они взяли ее с ребенком и увезли. Скорее всего там решили, что оставлять их на свободе, даже под наблюдением, очень опасно.

— И что с ними собираются делать?

— Пока ничего. Насколько я знаю, с ребенком пока ничего не случилось. Они все еще продолжают его исследовать, но если он перестанет представлять для них хоть какой-то интерес, они просто уберут обоих. Слишком далеко все зашло. А если их ожидания оправдаются… боюсь, результат будет аналогичным.