– Ты не обязана это делать, – сказал он. – Все в порядке.

Гости вечеринки уже направлялись ко мне. Вот подошел спонсор. А вот мэр большого города. «Мишель! Мишель!» – звали гости, но я так устала, что готова была расплакаться.

Когда Барак перешагнул порог зала и быстро растворился среди гостей, я замерла на долю секунды, а затем развернулась и убежала. У меня не осталось сил даже на то, чтобы принести «искренние извинения» первой леди или даже просто помахать друзьям. Вместо этого я быстро зашагала прочь по толстому красному ковру, игнорируя агентов, которые последовали за мной, игнорируя все вокруг. Я нашла лифт в резиденцию, поднялась туда, прошла по незнакомому коридору в незнакомую комнату, скинула обувь и платье и упала в нашу непривычную новую кровать.

20

Меня часто спрашивают, каково это – жить в Белом доме. Это немного похоже на жизнь в шикарном отеле; вот только кроме вас и вашей семьи в нем больше нет гостей. Повсюду стоят свежие цветы, их заменяют на новые почти каждый день. Само здание – очень старое и немного пугающее. Стены и полы толстые и поглощают все звуки. В огромных окнах стоят пуленепробиваемые стекла. Окна нельзя открывать из соображений безопасности, что только добавляет тишины. Дом содержится в безупречной чистоте. Его обслуживает штат официантов, шефов, горничных, флористов, электриков, маляров и садовников, и все они вежливы и бесшумны. Каждый стремится держаться тише воды, ожидая, когда вы выйдете из ванной, чтобы незаметно проскользнуть в нее и сменить полотенца или поставить новые гардении в вазу у изголовья вашей кровати.

Комнаты просто огромные. Даже ванные и подсобные помещения намного больше всех, что я когда-либо видела. Для нас с Бараком стало сюрпризом то, сколько мебели пришлось убрать из каждой комнаты, чтобы сделать их уютнее. В нашей спальне размещалась не только огромная кровать – на прекрасных четырех столбиках, с балдахином пшеничного цвета, – но еще и камин, и зона отдыха с диваном, кофейным столиком и парой кресел с высокой спинкой. В жилой части дома пять ванных комнат, по одной на каждого из нас, плюс еще десять. У меня помимо стенного шкафа была роскошная гардеробная, из которой Лора Буш показала мне вид на Розовый сад. Через некоторое время гардеробная станет чем-то вроде моего личного кабинета – там я смогу спокойно почитать, поработать и посмотреть телевизор в футболке и домашних штанах, в благословенной дали от чужих глаз.

Я понимала, насколько нам повезло жить в таких условиях. Главная спальня жилой зоны больше, чем вся наша квартира на втором этаже дома на Эвклид-авеню. Рядом с дверью в спальню висела картина Моне, а в столовой стояла бронзовая скульптура Дега. Я – девчонка из Саутсайда, а теперь мои дочери спали в комнатах, отделанных под руководством высококлассного дизайнера, и заказывали на завтрак еду у шеф-повара.

От этих мыслей голова шла кругом.

Я пыталась изменить порядки этого места. Сообщила горничным, что наши девочки должны сами каждое утро заправлять свои постели, как они делали это в Чикаго. Я также наказала Малии и Саше вести себя как обычно: быть вежливыми, всегда говорить «спасибо» и не просить больше, чем то, что им действительно нужно или что они не могут достать сами. Мне было важно, чтобы наши дочери не ощущали давления формальностей Белого дома. Да, вам можно играть в мяч в коридоре, сказала я им. Да, можно заходить на кухню в поисках перекуса. Я сделала так, чтобы им не пришлось спрашивать разрешения поиграть во дворе. Однажды после снегопада девочки катались по Южной лужайке на пластиковых подносах, которые дали им работники кухни, – для меня было утешением увидеть это.

На самом деле мы с девочками выступали лишь группой поддержки, бенефициарами всех привилегий и роскоши, которых удостоился Барак. Мы так важны только потому, что от нас зависит его счастье. Мы под такой защитой, потому что, если окажемся в опасности, он не сможет мыслить трезво и руководить нацией. Белый дом, как быстро понимаешь, обеспечивает максимально благоприятные условия для жизни и эффективной работы одного-единственного человека – президента. Барака постоянно окружали люди, чья работа заключалась в том, чтобы носиться с ним, как с хрустальной вазой. Иногда казалось, нас отбросило на пару веков назад – во времена, когда весь дом вертелся вокруг нужд одного мужчины; а я совсем не хотела, чтобы мои дочери усвоили подобный взгляд на жизнь. Бараку тоже было некомфортно под столь пристальным вниманием, но повлиять на это он не мог.

50 сотрудников отвечали на его почту. Возле Барака всегда находились вертолетчики военно-морских сил США, готовые доставить его куда понадобится, и шесть человек, собиравших в толстые блокноты оперативную информацию, чтобы президент всегда был в курсе последних событий и принимал обоснованные решения. Команда поваров следила за его питанием, а несколько сотрудников, закупающих продукты, защищали нас от любого вида продовольственного саботажа. Они анонимно забегали в разные магазины и делали припасы, не раскрывая, на кого работают.

Сколько я его знаю, Барак никогда не получал удовольствия от шопинга, приготовления еды или уборки. Он не из тех людей, которые держат в подвале инструменты и снимают стресс после работы приготовлением домашнего ризотто или стрижкой живой изгороди. Избавиться от этих забот для него было настоящим счастьем, хотя бы потому, что освобождало мозг для работы над гораздо более глобальными проблемами, которых перед ним стояло немало.

Самое забавное – три персональных адъютанта, в обязанности которых входило содержать в порядке гардероб, убеждаться в том, что его ботинки до блеска начищены, рубашки отпарены, а спортивная одежда всегда чиста и отглажена. Образ жизни Барака в Белом доме, конечно, весьма отличался от образа жизни в Норе.

– Видишь, какой я теперь аккуратный? – сказал мне Барак однажды за завтраком, лучась весельем. – Заглядывала в мою гардеробную?

– Заглядывала, – сказала я, улыбаясь в ответ. – Но в этом нет ни малейшей твоей заслуги.

В первый же месяц своего пребывания на посту Барак подписал Закон о справедливой оплате труда Лилли Ледбеттер[144], который должен был защищать работников от дискриминации по причинам пола, расы или возраста. Распорядился прекратить применение пыток на допросах и предпринял попытку (в конечном счете безуспешную) в течение года расформировать тюрьму в Гуантанамо[145]. Пересмотрел правила этики, регулирующие взаимодействие сотрудников Белого дома с лоббистами, и, самое важное, сумел протолкнуть в Конгрессе законопроект о мерах по стимулированию экономики, хотя ни один республиканец из Палаты представителей так за него и не проголосовал. Мне казалось, он в ударе. Перемены, которые Барак обещал, становились реальностью.