Спустя три недели после начала войны Герман Геринг все же принял личное участие в польской кампании: 24 сентября он отдал приказ начать массированную бомбардировку все еще сопротивлявшейся Варшавы. Тысяча двести самолетов по его приказу сровняли с землей почти половину польской столицы, которая к тому же постоянно подвергалась разрушению огнем артиллерии. Двадцать седьмого августа защитникам Варшавы, не имевшим больше ни продовольствия, ни воды, ни боеприпасов, пришлось капитулировать. Второй инициативой маршала оказался выпуск пропагандистского документального фильма под названием «Крещение огнем» о результатах этой бомбардировки и о других молниеносных и беспощадных операциях люфтваффе в Польше, призванного содействовать поддержанию его имиджа могущественного военачальника и одновременно нагнать страху на будущих противников рейха[298]. Наконец, он лично прибыл в Польшу, чтобы показать себя войскам, покрасоваться перед камерами, а главное, организовать реквизицию польского имущества и наладить работу заводов и шахт этой страны. Фюрер отметил его услуги высочайшей наградой: Геринг получил Большой крест Железного креста. Следует отметить, что все наблюдатели сошлись в едином мнении: ошеломляющий успех четырехнедельного «блицкрига» («молниеносной войны») обеспечили действия люфтваффе: они оказались более впечатляющими (и более оцененными), чем действия танков[299]. Причем во многом благодаря тому, что у фельдмаршала имелся в специальный аппарат саморекламы, довольно уникальный в своем роде: «Спецотряд рейхсмаршала». Он привлекал к работе элиту журналистов, лучших специалистов по рекламе, кинематографистов и фотографов того времени. Они использовали самое современное оборудование и располагали внушительным парком легковых и грузовых автомобилей и железнодорожными вагонами…

К концу сентября лишь разрозненные польские отряды сопротивлялись немецким войскам[300], и большинство немецких соединений первого удара были переброшены к западным границам Германии. Генералы не сомневались в том, что их войска будут там только создавать оборонительный заслон. Хотя Гитлер неоднократно повторял своему окружению, что Великобритания и Франция не станут воевать из-за Польши, дальнейшее развитие событий полностью опровергло его слова. Но Гитлер гордился своей политической репутацией, и посему вскоре он стал утверждать, что Лондон и Париж объявили ему войну только под давлением своих народов. И что они никогда не осмелятся начать военные действия. «Фюрер, – отметил Геббельс уже 4 сентября, – полагает, что на Западе будет нечто вроде “картофельной войны”»[301]. Пассивность французской армии и британского военного флота в ходе польской кампании, казалось, подтверждала его слова, весь сентябрь фюрер старался не высказывать провокационных слов в адрес западных союзников.

Второй человек рейха, естественно, приспособился к велению времени: 9 сентября на съезде работников военной промышленности он заявил, что единственная цель Германии – «установить наконец мир на западных границах, чтобы там не случилось ни единой стычки с западными державами». Когда в небе над Германией был сбит британский самолет, Геринг попросил Далеруса передать в посольство Великобритании в Стокгольме лично им написанное письмо. В нем семьям обоих пилотов сообщалось, что их родные пребывают в добром здравии и что обращаться с ними будут хорошо. Восемнадцатого сентября он снова попросил о содействии безотказного эмиссара. Далерус встретился с британским послом в Стокгольме и сообщил тому, что, несмотря на успех польской кампании, «популярность Гитлера серьезно пошатнулась», потому что «немцы не думали, что он сможет начать войну». И добавил, что Геринг «единственный человек, пользующийся всеобщим доверием». Пять дней спустя Далерус встретился в Норвегии с Огильви Форбсом, бывшим советником британского посольства в Берлине, который теперь занимал аналогичную должность в Осло. На сей раз шведский эмиссар, явно по указанию Геринга, предложил своему старому другу организовать на нейтральной территории встречу немецкого фельдмаршала и одного из высокопоставленных военных руководителей Британии, например генерала Айронсайда[302], что помогло бы избежать повторения Мюнхена, позволило бы оставить не у дел Гитлера… и укрепить позиции Геринга.

Двадцать шестого сентября Гитлер принял Далеруса в рейхсканцелярии в присутствии Геринга, и шведский предприниматель изложил фюреру «свои» мысли относительно встречи полномочных представителей Германии и Великобритании. Геринг, естественно, сразу же горячо поддержал этот план и предложил провести встречу в Голландии. Гитлер отнесся к этому предложению сдержанно, но не отверг его сразу же. И даже согласился с тем, чтобы Далерус на следующий же день отправился в Лондон, чтобы прозондировать почву на этот счет.

Предложения Далеруса, изложенные им британским руководителям 27–29 сентября, были не просто приглашением к переговорам: в них содержался подробный перечень тем для обсуждения и уточнялось, что Германия не имеет агрессивных замыслов в отношении союзников, что польский вопрос был делом лишь Германии и СССР, что немецкое правительство больше не имеет никаких территориальных притязаний в Европе, что оно готово гарантировать целостность французских и британских колониальных империй, сотрудничать с Великобританией и Францией в деле создания новой Европы, принять участие в мирной международной конференции и даже обсудить пути решения еврейского вопроса. Но британские политики отнеслись к предложениям Далеруса весьма скептически, если верить тому, что Александр Кадоган написал в тот вечер в своем дневнике: «Он (Далерус) рассказал нам свою историю, но это ни в чем не продвинуло нас вперед. Премьер-министр сказал то же самое, что я высказал накануне: никакие гарантии, никакие обещания, никакая подпись в настоящее время не будут иметь никакого веса. Германия должна действием доказать свои мирные намерения».

Бывшие жрецы умиротворения больше не желали принимать за чистую монету предложения Берлина, потому что у них были для этого все основания. Двадцать седьмого сентября Гитлер, явно вдохновленный получением известия о капитуляции Варшавы и поддержкой Советского Союза, объявил в рейхсканцелярии командующим тремя видами вооруженных сил и начальникам штабов, что вскоре он намерен начать наступление на Запад.