У нее даже голова закружилась.

— Он меня любит, — произнесла она сначала негромко, пробуя слова на вкус. — Он меня любит! — И засмеялась, глядя на Томми. — В самом деле любит!

— Конечно, любит, глупая ты девчонка, — улыбнулся Томми. — Мужчины вроде Борна не признаются в любви притворно. — Он понизил голос до заговорщического шепота. — Это вовсе не в его характере.

Ну конечно же. Великий и опасный Борн, холодный и жестокий, человек, управляющий игорным адом, похищающий женщин глухой ночью и живущий только ради мести, — вовсе не тот человек, который может влюбиться в собственную жену. И все-таки это произошло. Чудеса возможны.

И Пенелопа знала, что глупо тратить понапрасну время, спрашивая «как» и «почему», когда можно просто провести остаток жизни, любя его взаимно.

Она улыбнулась Томми и сказала:

— Я пойду к нему. Я должна сказать, что верю ему.

Он кивнул и поправил пальто.

— Превосходный план. Но прежде чем ты кинешься спасать свой брак, может быть, все-таки выкроишь минутку, чтобы попрощаться со старым другом?

В своем нетерпении скорее отыскать Майкла она даже не сразу поняла, о чем он.

— Да, конечно. — И после короткой паузы: — Погоди. Попрощаться?

— Я уезжаю в Индию. Пароход отходит сегодня.

— В Индию? Почему? — Она свела брови вместе. — Томми, теперь в этом нет необходимости. Твоя тайна... она снова только твоя.

— И я буду за это тебе вечно благодарен. Но билет уже куплен, и будет жалко, если он пропадет.

Она внимательно посмотрела, на него.

— Ты этого в самом деле хочешь?

Он вскинул светлую бровь.

— А ты в самом деле хочешь Майкла?

«Да. Господи, да».

Пенелопа улыбнулась:

— Значит, у нас обоих будет приключение.

Томми засмеялся:

— Подозреваю, что твое окажется куда более захватывающим.

— Я буду по тебе скучать, — призналась Пенелопа.

Томми кивнул:

— Я тоже. Но я буду присылать твоим детишкам подарки из заморских стран.

Детишкам. Ей нужно увидеть Майкла. Немедленно!

— Смотри не забудь, — велела она. — А я буду радовать их рассказами про дядюшку Томми.

— О, Майклу это особенно понравится! — расхохотался Томми. — Думаю, они пойдут по моим стопам, станут знаменитыми рыбаками и посредственными поэтами. Иди уже, ищи своего мужа.

Пенелопа улыбнулась:

— Так я и сделаю.

Майкл поднимался в «Адский дом», перескакивая через две ступеньки, так ему не терпелось увидеть жену, и ругал себя последними словами за то, что не запер ее вчера ночью в клубе. Пусть бы сидела там, пока не поверит, что он ее любит. Ну как она могла ему не поверить? Как она может не видеть, что он отчаянно хочет ее?

Едва он добрался до верхней ступеньки, дверь отворилась, и предмет его мыслей выскочил из дома, чуть не опрокинув его с лестницы. Пенелопа так резко остановилась, что зеленый плащ на ней закрутился, подол задел Майкла по ногам. Они уставились друг на друга.

При виде жены у Майкла перехватило дыхание. Да как он вообще мог думать, что она не красива? Сейчас, среди февральской слякоти, она казалась настоящим драгоценным камнем — розовые щечки, голубые глаза и очаровательные губки, при взгляде на которые ему захотелось немедленно отнести ее в ближайшую постель. В их постель. Потому что им пора наконец завести общую постель. Он решил, что нужно просто разломать стенку между их спальнями, чтобы больше никогда не смотреть на эту Богом проклятую дверь.

Пенелопа прервала его размышления.

— Майкл...

— Погоди. — Он боялся услышать, что она может сказать. Не раньше, чем выскажется сам. — Прости меня. Давай войдем в дом. Пожалуйста.

Она вошла в дом следом за ним. Стук большой дубовой двери, закрывшейся у них за спиной, эхом отдался в отделанном мрамором холле. Пенелопа глянула на сверток у него в руке.

— Что это?

А он и забыл. Это же его оружие!

— Пойдем со мной. — Он взял Пенелопу за руку, жалея, что оба они в перчатках — так хочется прикоснуться к ней, кожа к коже! — и повел вверх по лестнице на второй этаж. Войдя в столовую, Майкл положил сверток на длинный стол красного дерева. — Это тебе.

Пенелопа с любопытством улыбнулась, и Майкл, не желая торопить события, с трудом удержал порыв поцеловать ее. Он не хотел ее спугнуть. Она осторожно начала разворачивать бумагу, отогнув краешек ровно на столько, чтобы заглянуть внутрь. Посмотрела вверх, наморщила лоб и развернула до конца.

— Это же...

— Погоди. — Майкл чиркнул спичкой и поджег содержимое.

Пенелопа засмеялась. Майкл слегка расслабился — ее смех прозвучал для него музыкой.

— Это же инжирный пудинг!

— Я не хочу больше лжи, Шестипенсовик. Хочу, чтобы была только правда. И хочу, чтобы мы с тобой полюбили друг друга над инжирным пудингом, — дрогнувшим голосом произнес он. — В тебе я вижу мое сердце, мою цель в жизни... мою душу.

Наступила гробовая тишина. Пенелопа вспоминала тот первый раз, когда он произнес эти слова, а он с ужасом думал, что опоздал. И что этот дурацкий пудинг оказался слишком мал.

И тут она бросилась к нему в объятия, целовала его, и он вложил все свои чувства, всю нежность в эту ласку, наслаждаясь тем, как ее пальцы теребят волосы у него на затылке, как она негромко ахает, потому что он слегка прикусил ее нижнюю губу. Пенелопа чуть отодвинулась и открыла прекрасные голубые глаза, поймав его взгляд. Но Майкл не отпустил ее, не украв сначала еще один поцелуй, а затем поклялся:

— Я весь твой, любовь моя... твой, и делай со мной что хочешь. Когда я похитил тебя той ночью и объявил, что ты моя, разве мог я предположить, что сейчас — сегодня и навечно — это я стану твоим? Что мое сердце украдено?

Я понимаю, что не достоин тебя. Понимаю, что успел слишком многое натворить за свою жизнь и теперь должен как-то это исправить. Но клянусь тебе, я сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива, любовь моя. Буду трудиться каждый день, лишь бы стать достойным тебя. Твоей любви. Пожалуйста... пожалуйста, дай мне этот шанс.

На глазах Пенелопы заблестели слезы, а когда она медленно покачала головой, у него чуть не остановилось дыхание. Неужели она откажется? Неужели не поверит?

Молчание затягивалось, и Майкл с нетерпением ждал приговора.

— Я так долго мечтала, — прошептала Пенелопа, пальцами касаясь его лица, словно пыталась убедить себя, что он тут. Что он принадлежит ей. — Хотела большего, грезила о любви. Ждала этой минуты. Мечтала о тебе. — По прелестной щеке покатилась слезинка. Майкл протянул руку, чтобы вытереть ее. — Думаю, я любила тебя с самого детства, Майкл.