То есть в этом мире мне хорошо и уютно не будет, теперь уже точно. И отмазаться от работы на Барановского тоже не получится, это однозначно.

Тогда что?

Сейчас в «дверь» или все же подождать? Нет, все мои знания о проходах говорят, что я попаду обратно к Насте… если вот так меня что-то не дернет в сторону. Но кто сказал, что у меня верные знания, а не ошибочные? Вот в этом и вопрос. Лучше бы дождаться.

Но условия игры меняются, в нее вмешалась третья сила, подсунув мне несколько козырей. В своих интересах, конечно, но и мне с этого тоже перепадет. И да, можно возвращаться в квартиру, я думаю. Даже нужно. Поаккуратней, разумеется.

Я ожидал бомбы, заложенной в мою «тайгу», засады в квартире, но ничего не произошло, даже сигналки не были сорваны. Где какие приметы оставил, там они и лежали. Вошел с «узи» наготове, огляделся — а все на месте, никаких следов чужого вторжения. Ни снайпер через окно не пальнул, ни вломился никто. Перетаскал сумки с оружием обратно в тайник, оставив все же четыре пистолета и два «узи» хакерам, на всякий случай. Расположился по-новой, напился чаю, сготовил ужин.

Совсем уже поздно, около одиннадцати, пришло сообщение от Большого:

«Приезжай на сервис, наш кореш в гостях».

Поехал на «прокатной» с намерением ее там и оставить. Теперь хватит того, что есть.

Вечер совсем паскудный, холодный ветер, мелкий дождь, темно и мерзко. Ну и настроение под стать.

Заехал в ворота, которые открыл Иван, сразу отдал ему ключи и документы.

— Спасибо, Вань, в натуре пригодилась. Заправил, ни царапинки. Только помыть надо.

— Помыть не проблема. Пацаны все в цехе, туда заходи.

Слесаря давно по домам разошлись, так что на территории было тихо и пусто. Светил фонарь над стоянкой, ну и в цеху угол был освещен. И в этом углу с одной из опор подъемника свисал подвешенный туда за руки человек. Рядом с ним на скамейке сидели Труба и Капрал. Труба курил, Капрал играл во что-то на планшете, на человека никакого внимания никто не обращал.

— Большой где? — спросил я.

Труба кивком показал в сторону туалета. И точно, там почти сразу же зашумела сливающаяся вода, а затем вышел Большой, вытирая руки бумажным полотенцем, которое выбросил в разрезанную пополам бочку, которая здесь для мусора.

— О, приехал? — увидел он меня. — Твой кореш?

— Мой.

Сутенера даже били не сильно. Так, приложили пару раз, наверняка Капрал. Рассечение на скуле и глаз подбит. Больше с руками проблема, давно висит. А так и одет по-прежнему, как тогда в «Чайке», в белой грязной водолазке, слегка забрызганной кровью, в черных узких брюках. Лицо испуганное, но сочувствия к нему никакого. Нет, понимаю, что хороший человек обязан посочувствовать, но не получается, он меня, вообще-то, убить пытался. За деньги.

— Сказал чего-нибудь?

— Да мы пока и не спрашивали особо, — Большой повернулся к нему. — У кого заказ взял?

Я почему-то ждал, что тот начнет запираться, но сутенер заговорил сразу:

— У Маирбека, «чеха». Маирбека знаете? У Вахи первый человек.

— А как ты на Жанку вышел?

— Давно ее знаю, она у меня работала раньше иногда.

Все разом хмыкнули. Про такую подробность ее биографии не знал никто, в том числе и мой прототип.

— Ты ведь сам на Маирбека вышел, так? — спросил я. — Не он на тебя. — Это я скорей утверждал, чем спрашивал.

— Да однозначно, — не стал даже дожидаться ответа Большой. — Маирбек чё, в курсе, что ли, что на тебя ход есть? Жанка там на тебя его шмарам жаловалась, а он базар слышал и пошел за тебя с «чехами» перетереть. Так ведь? — Большой взял с верстака монтировку и приблизился к висящему сутенеру. — Ну?

— Он на меня вышел, — сутенер замотал головой. — Он, не я.

— Гонит, — уверенно сказал Труба. — Очкует, отсос.

— Да без разницы. — Большой махнул рукой. — Кто, кому, чего. Жанка где сейчас?

— Не знаю. Она тогда из «Чайки» дернула и все, больше не видел.

— Остальное он мне сказал, чё спрашивал, — объяснил мне ситуацию Большой. — Тебе знать еще чёта надо?

— Нет. — Я покачал головой. — Все, как и прикидывал.

— Ну и все тогда. Опускай его, — Большой повернулся к Трубе. — И по-тихому его, ага?

— Да не вопрос. — Труба взял со стола кусок толстого провода. — Исполним в лучшем виде. Потом его куда?

— Да на Свалку, пусть бомжи оформят в шашлык или куда там они их обычно. Только не сейчас, а с утра, пикап возьмите. — Большой усмехнулся и чуть хлопнул меня по спине: — Пошли, разговор есть.

— У меня к тебе тоже, — к вечеру я уже переварил информацию от Барановского. — Новости у меня, большие и много.

— Это какие?

— Приятеля я одного старого встретил. Точнее — он сам меня искал. Со службы еще, он в частники потом подался. Он, знаешь, на чем сидит?

— На чем?

— Вот вся дурь, что из Китая в город идет, она под ним.

— Под мусорами же, — предсказуемо усомнился Большой.

— Мусора от него получают. И там у них проблемка есть, по «белому китайцу». Мусора хотят сдавать его «чехам», вместо «хмурого», понял?

— Ну. — Большой прибавил ходу, чтобы быстрей добежать от цеха до офиса.

— Так вот поставщик не хочет. У него там и свои заморочки по пиковым, и базар был, что кому-то это еще не нравится, кто там масть держит, и сами главмусора городские им тоже не в жилу. — Я толкнул дверь в офис и заскочил с холода в тепло.

В офисе сидел и курил Сирота, тыкая пальцем в планшет. Я сразу направился к электрочайнику, потому как в такую погоду чай — то, что доктор прописал.

— И чего хотят?

— Они готовы нам десять кил «китайца» сдать. — Я вытащил из тумбочки кружку.

— Мне тоже кругаль налей, — сказал Большой, усаживаясь рядом в кресло. — Им зачем?

— Пиковых сбросить.

— Война будет.

— В своих делах они сами угловые, сказали, этим продаем — этим и продают. Только они информацией поделились еще до кучи — Муслимка встречу Вахи и Русика организует. В центре, в «Олимпе». Знают где, знают когда. И знают, где Ваха шкерится сейчас. То есть он поедет или оттуда, или с Инженерного.

— И где? — насторожился Большой.

— В центре, в Тверском переулке. Дом пять, квартира одиннадцать. Там движение одностороннее, к слову. И в любом случае он подъедет к «Олимпу».

— Тормози. — Большой поднял руку. — Это мы придумываем или они заказывают?

— Это они намекают. Причем так, для тупых намекают.