— Ты был там?

— Да.

Лужон сидел очень прямо, и казалось, это получается у него совершенно естественно.

— Расскажи нам, от чего умер Курион.

— Этого я не знаю, — честно ответил Курган. — Нит Батокссс заманил его в свою лабораторию в Храме Мнемоники и убил.

Делиться ценной информацией с каким-то саракконом совершенно не хотелось, но, похоже, выбора у Кургана не было. Кроме того, Нит Батокссс всегда говорил, что, отдавая нечто ценное, взамен получаешь еще более ценное.

— Ты чего-то не договариваешь, — проницательно заметил Лужон.

Кургану казалось, что он чувствует запах заговора или какой-то диверсии. Он тут же заинтересовался — ведь у диверсантов, по определению, должны быть секреты. Именно они делают их такими ценными и уязвимыми.

— Что за эксперименты проводил Нит Батокссс?

— В его лаборатории есть камера, — объяснял Курган, — с помощью которой он пытался контролировать гороновые волны.

Лужон встал, прошелся по комнате и одну за другой стал брать в руки ракушки, лежавшие на полке. Он касался их осторожно, кончиками пальцев, будто боясь раздавить.

— Когда смотришь на них, не верится, что некоторые из этих ракушек нашли на самом дне океана, — проговорил Лужон. — Так глубоко, что кажется, на другой планете. Эти существа реагируют на свет, давление, наличие кислорода иначе, чем ты или мы. Они все равно останутся загадкой, как долго их ни изучай. Морское дно слишком далеко, негостеприимно и непонятно. — Держа полосатую ракушку в руках, сараккон повернулся к Кургану. — У гэргона ведь ничего не вышло, верно?

Наконец Курган смог сесть. Он очень надеялся, что это не иллюзия и не воздействие лааги. Молодой регент немало удивился тому, что сараккон знает о существовании гороновых частиц, хотя не показал виду.

— Саракконы издревле торговали радиоактивными веществами и, следовательно, приобрели некоторый опыт. Поэтому гэргоны нас пощадили и не оккупировали южный континент. На Кундале немало радиоактивных веществ, самых разных, но во всех есть нечто такое, что ставит в тупик вашу науку. Правда, горон сильнее и таинственнее других. Пока он остается загадкой даже для нас.

Курган чувствовал, что боль в ноге почти прошла, исчезло и общее недомогание. Келикс поработал на славу! Регент осторожно опустил ноги на пол и встал. Перед глазами потемнело, однако уже через секунду Курган чувствовал себя нормально. Неужели так действует лаага?

— Что могло связывать Нита Батокссса и Куриона?

— Океййя, — ответил Курган. Океййей назывался гриб, растущий в некоторых районах южного континента. Его три недели сушили высоко в горах, потом замачивали в смеси масла и трав, затем снова сушили, промывали в морской воде и сжигали. Полученный зеленый порошок обладал психотропным действием. Порошок океййи оказался ядовитым как для в’орннов, так и для кундалиан, поэтому по декрету гэргонов торговать им строго запрещалось. — Курион стал партнером Нита Батокссса. Они надеялись сделать зеленый порошок безопасным, а значит, таким же популярным, как саламууун. В конечном счете, они хотели обанкротить Ашеров, контролирующих торговлю саламуууном.

— Мы это слышали, но почему-то не поверили. — Лужон положил полосатую ракушку на место.

Курган улыбнулся. Приятно, когда имеешь над собеседником хоть какое-то преимущество.

— Курион сам говорил, что Нит Батокссс уже придумал, как сделать океййю безопасной.

— Курион лгал. Как и все мы, он прекрасно знал, что океййя не поддается структурному анализу. Все дело в магии, хотя, естественно, твой гэргон и понятия об этом не имел.

— Можешь научить меня этой магии?

— Регент, научиться можно чему угодно, было бы желание! — улыбнулся Лужон.

Внезапно Кургана осенило.

— А что, если Курион действительно заинтересовался экспериментами с гороновой камерой?

— Возможно, он действительно слишком далеко зашел. Поэтому нам нужно знать, от чего Курион умер.

«Нам нужно знать».

Настойчивость, с которой были произнесены эти слова, не ускользнула от Кургана.

— Кто ты? — уже во второй раз спросил регент.

— В отличие от Куриона мы не доверяем гэргонам, — отозвался Лужон.

— А другим в’орннам?

Лужон обнажил крепкие белые зубы, среди которых выделялись мощные клыки. Зубы настоящего хищника.

— А разве в’орннам можно доверять?

— Я тоже не доверяю гэргонам. — Курган в последний раз затянулся и затушил косячок. — Хочу лишить их абсолютной власти и вырваться из-под контроля.

— Было бы здорово, — произнес Лужон с ничего не значащей улыбкой, а затем поднялся и открыл дверь.

Курган не был уверен, что сможет добраться до двери, не говоря уже о том, чтобы идти куда-то дальше. Тем не менее он не спешил сообщать об этом сараккону. Регент пересек небольшую комнату-каюту. Нога немного затекла, однако особой слабости правитель не чувствовал.

Лужон повел Кургана по коридору, стены которого украшали морские пейзажи. Наконец они пришли в огромную комнату, в которой горели тысячи малиновых свечей. Казалось, помещение тянется через всю виллу, построенную из бледного блестящего сланца и темно-серого базальта. На каждом камне отражалось пламя, от чего создавалось впечатление, что регент и его проводник идут через густой лес свечей.

Свечи полукругом стояли вокруг сидячей статуи из неизвестного Кургану камня на резном постаменте из красного дерева. Верхняя часть статуи была женской, нижняя — мужской, причем обе явно в стадии сексуального возбуждения. Скульптор был настоящим мастером, потому что лицо скульптуры выражало одновременно доброжелательность и злобу.

Курган так и застыл перед необычным идолом.

— Это не Яхэ. Никогда не видел ничего похожего на носах ваших судов и не слышал рассказов о таком боге или богине.

— Неудивительно. — Лужон встал на колени перед странной статуей. — Большинство саракконов скорее дадут руку на отсечение, чем произнесут имя Абраси — разрушительницы, поджигательницы, мучительницы. Как видишь, Абраси — полумужчина-полуженщина, она говорит и мужским, и женским голосом. Своей грудью она вскармливает, а пенисом — уничтожает.

— Сюда!

Высокий крупный мужчина с огненно-рыжей, запорошенной снегом бородой звал ее.

— Сюда, Риана!

Синие глаза смеялись, когда он протянул ей руку, помогая подняться наверх.

— Видишь, мы на вершине мира! — объявил он.

Метель, на этой огромной высоте похожая на утреннюю дымку, мела по горным склонам. Но, посмотрев чуть дальше, Риана увидела еще один массив черного базальта, круто вздымающийся к самому небу.

— Гора Кунлунг, — проговорил рыжебородый. Его череп был блестящим и гладким, как ледяное поле. — Именно там собираются все молнии Кундалы.