Особенностью геополитического восприятия мира Гитлером была безудержная готовность всенепременно нарушить Высший Закон Высшей Мировой Геополитики и Политики. Причём явно даже не подозревая о его существовании или, по меньшей-то мере, не предполагая тех невероятно катастрофических последствий для Германии и всего мира, которые таились в его безумно преступной готовности нарушить этот Закон. И эта пожиравшая его готовность заслоняла от его сознания все остальное. Собственно говоря, ведущие «овцеводы» англосаксонской политики потому и отобрали этого «барана» на роль «жертвенного козла», который должен был предварительно не просто увлечь за собой в небытие десятки миллионов людей, а вымостить их костями магистральную дорогу к мировому господству англосаксов! Как у истинно ведомого, степень его посвящения не столько даже в суть этого Закона, сколько вообще в факт его существования, ограничивалась очень искусно инспирированными по итогам Первой мировой войны крайним национализмом и реваншизмом, едва ли не автоматически возобладавшими в Германии после вынужденного подписания ею Версальского так называемого мирного договора. Естественно, что извращенное подобными обстоятельствами сознание будущего фюрера было не в состоянии более или менее адекватно воспринимать те геополитические постулаты, которые через Р. Гесса, а также при личных встречах пытался ему вдолбить легендарный германский геополитик XX века Карл Хаусхофер. Рассуждая, к примеру, о последствиях Версальского «мирного» договора, Хаусхофер, имея в виду допущенные победителями крайне жестокие несправедливости в отношении Германии, указал, что «тот, кто помогает создавать и проводить противоречащие природе границы, тому должно быть ясно, что он тем самым развязывает шедшую на протяжении тысячелетий борьбу… Взрыв границ рано или поздно неотвратим».

Конечно, в определенном смысле он был прав — необъяснимое с точки зрения установления справедливости унизительно жестокое территориальное обрезание Германии в соответствии с решениями «версальских мудрецов» неминуемо привело бы к пересмотру ее послевоенных границ. Вопрос был лишь в том, каким образом должен был произойти этот пересмотр. А вот здесь необходимо отметить, что Карл Хаусхофер вовсе и не подразумевал «взрыв границ» именно и только в военном смысле, тем более на восточном азимуте. Он придерживался концепции «открытости Востоку», что означало не «оккупацию славянских земель», а установление совместными усилиями России и Германии «нового евразийского порядка» и переструктурирование континентального пространства Евразии. При этом расширение немецкого жизненного пространства (Lebensraum) Хаусхофер видел не в форме, тем более кровавой, колонизации русских земель, а за счет в том числе и совместного освоения гигантских незаселенных азиатских пространств, а также реорганизации земель Восточной Европы. Что же до «взрыва границ», то более всего это относилось к фундаментальным основам европейского устройства. Дело в том, что по большей части Хаусхофер ориентировался, а заодно пытался сориентировать также и фюрера на ликвидацию последствий Версальского договора как прямого «наследника» Вестфальского мира 1648 г., который, как известно, не только закрепил немецкую раздробленность, но и пресек притязания Священной Римской империи германской нации на значительную часть Западной Европы. Впрочем, хрен редьки не слаще.

Мысль о «взрыве границ» будущий фюрер воспринял в буквальном смысле и, что самое главное, прежде всего на восточном азимуте. Это очень четко проявилось уже в «Майн кампф». Анализ геополитических положений «библии нацизма» свидетельствует о серьезных расхождениях во взглядах между Гитлером и Хаусхофером. Однако именно ориентация на «взрыв границ», подобно «философскому камню» в руках средневековых алхимиков, превратила никому не известного демагога-ефрейтора из мюнхенской пивной в того самого Адольфа Гитлера, который стал проклятием всего мира. И не случайно, что именно представители тех самых, и на Западе тоже считанных единиц, коим реально под силу было влиять на будущее мироустройство, на вопрос о том, где родился Гитлер, невозмутимо отвечали: «В Версале!» Там были заложены все необходимые предпосылки не только для Второй мировой войны, но и прежде всего для зарождения и быстрого организационного оформления нацизма. Гитлер, к слову сказать, и этого тоже толком не понимал.

Однако предпосылки предпосылками, но вот шанса предоставить Гитлеру возможность действовать, то есть пойти на «взрыв границ» и позволить ему развязать войну, тем более напасть на Советский Союз, все еще не было. А сам «жертвенный козел» Запада предполагал такую возможность не ранее середины 1940-х гг. К осени 1936 г. подобное положение дел окончательно перестало устраивать Запад, прежде всего Великобританию. Естественно, и «Их» тем более.

Так вот, единственный, к тому же едва ли не фантастический шанс — одним махом решить все проблемы — давал заговор Тухачевского. Точнее, не сам заговор, а возможность его срочного заваливания негласными методами, как бы в помощь Сталину. Почему? Да потому, что в провале заговора Тухачевского, точнее, в энергичном, но негласном содействии ускорению провала этого заговора, «Они» усмотрели единственный шанс одним махом решить громадный комплекс вопросов и задач подготовки Гитлера к уничтожению СССР. В частности:

1. Ликвидировать даже прообраз системы коллективной безопасности в Европе, главным образом за счет полного дезавуирования Францией и Чехословакией ранее заключенных с СССР их правительствами договоров о взаимопомощи в отражении агрессии.

Дело в том, что эти договоры, заключённые в мае 1935 г., были напрямую завязаны на советскую военную мощь. Однако под предлогом того, что часть высшего советского генералитета состоит в заговоре с германскими генералами, можно было запросто отказаться от выполнения их, мотивируя это политическим недоверием советскому военному командованию. Это впоследствии Франция и сделала именно под указанным предлогом. Оборотная сторона такой мотивировки и тем более, отказа от выполнения условий договоров заключалась в том, что Чехословакия, из-за которой, собственно говоря, эти договоры и заключались, оставалась даже без тени намека на какую-либо помощь. Следовательно, оказывалась беззащитной перед любым, тем более мощным, давлением извне по вопросу о самоопределении населенной немцами Судетской области. Что в итоге и случилось. При непосредственном содействии британской разведки Праге заломили руки и вынудили согласиться с отторжением Судет в пользу Германии. Между тем эта область являла собой еще и крупный промышленно-сырьевой комплекс, не говоря уже о ее демографическом потенциале.

2. Резко ускорить подготовку нацистской Германии к нападению на СССР. По наблюдениям Запада, Гитлер сильно отставал в военно-экономической подготовке к войне.

Речь идёт не только об использовании промышленно-сырьевого потенциала Судетской области. Это, как говорится, само собой. Речь тогда шла — это было предусмотрено устными договоренностями между Гитлером, Чемберленом и Даладье — о том, что после захвата Судет, спустя несколько месяцев Гитлер захватит всю Чехословакию, военно-промышленный потенциал которой был чрезвычайно велик в те времена.