— Отдай войне год, господин, и получишь тридцать мирных лет. Будешь править прекрасными землями, — почти шепотом произнес он.

Тэмучжин смотрел на Вэня с растущим отвращением. Тогрул не шевельнулся, когда слова достигли его слуха, но через некоторое время удовлетворенно кивнул.

— Я дам лучших воинов, чтобы уничтожить татарский улус, — решил он. — Если будешь удачлив, то, может быть, дам тебе и больше. Не стану отягощать тебя другими обещаниями, поскольку вижу, что ты их презираешь. Мы поможем друг другу, и каждый получит то, чего желает. Если тут затаилось предательство, я разберусь, когда оно покажет свое лицо.

Тэмучжин сумел сохранить спокойствие и ответил, не показывая своего гнева:

— Тогда мы достигли согласия. И еще я желаю, чтобы со мной был твой воин, Вэнь Чао. Тот, которого зовут Юань.

Вэнь сидел неподвижно, как бы размышляя над предложением. В действительности он хотел предложить то же самое и теперь дивился своему везению. Со стороны казалось, будто он не очень-то хочет этого.

— Возьми его для первого нападения. Он хороший солдат, хотя я не хотел бы, чтобы он узнал о моих словах.

Тэмучжин протянул руку, и Тогрул обхватил его кулак мясистыми пальцами, а сверху положил свои костлявые пальцы Вэнь.

— Я заставлю их бежать, — сказал Тэмучжин. — Вели Юаню прийти ко мне, Вэнь Чао. Хочу испытать его доспехи и посмотреть, сможем ли мы сделать еще несколько таких.

— Через год у тебя будет сотня таких, — возразил Вэнь Чао.

Тэмучжин пожал плечами:

— Может, через год меня и в живых не будет. Позови своего человека.

Вэнь кивнул одному из слуг, постоянно находившихся при нем, и отправил его за Юанем. Всего через несколько мгновений тот вернулся с воином, лицо которого было абсолютно бесстрастным. Сначала он поклонился Тогрулу и Вэню Чао, затем Тэмучжину. Тот подошел к Юаню, пока Вэнь что-то говорил ему на своем языке. Что бы там ему ни сказали, Юань стоял неподвижно, словно изваяние, а Тэмучжин тщательно рассматривал его доспехи, обращая внимание, как соединены перекрывающиеся пластины, как прикреплены они к тяжелой плотной ткани.

— Эти доспехи выдержат стрелу? — спросил Тэмучжин.

Юань опустил взгляд и кивнул:

— Вашу — да.

Тэмучжин натянуто усмехнулся.

— Тогда стой неподвижно. Юань, — бросил он и зашагал прочь.

Вэнь Чао с любопытством смотрел, как Тэмучжин берет и натягивает лук, накладывает стрелу на тетиву. Юань не выказывал ни малейшего страха, и Вэнь гордился его спокойствием перед лицом Тэмучжина, натягивающего тетиву до самого уха.

— Ну, посмотрим, — сказал Тэмучжин, с щелчком спуская стрелу.

Стрела ударила так сильно, что Юань упал на спину. Сначала он лежал неподвижно, оглушенный выстрелом, но как раз в тот момент, когда Тэмучжин уже было решил, что тот убит, Юань поднял голову и встал. Лицо его было бесстрастным, но Тэмучжин уловил в глазах воина блеск, говоривший о кипящей внутри жизни.

Раздались изумленные крики кераитов, но Тэмучжин не обратил на них внимания. Тогрул вскочил на ноги, и его охранники быстро загородили хана от чужака. Медленно, чтобы не всполошить их еще сильнее, Тэмучжин опустил лук и снял тетиву, а затем подошел к Юаню.

Стрела пробила первую пластину из покрытого лаком железа и застряла в толстой ткани, так что торчала теперь прямо и дрожала от дыхания Юаня. Тэмучжин распустил завязки на горле воина и на поясе и раскрыл шелковую рубаху, чтобы посмотреть, как сказался выстрел на теле.

На коже Юаня вокруг овальной дырочки виднелся синяк. Тоненькая струйка крови ползла по животу.

— Ты еще в силах сражаться? — спросил Тэмучжин.

Юань точно выплюнул ответ:

— Испытай меня.

Тэмучжин хмыкнул, узнав гнев. В этом человеке была великая отвага, и он похлопал его по спине. Внимательно осмотрел ранку, оставленную стрелой.

— Твоя рубаха даже не порвалась, — отметил он, трогая кровавое пятно.

— Это очень плотная ткань, — ответил Юань. — Я видал раны, когда шелк вдавливался глубоко в тело и не рвался.

— Где мне взять такие рубахи? — пробормотал Тэмучжин.

Юань посмотрел на него.

— Только в городах Китая.

— Наверное, я пошлю за такими, — сказал Тэмучжин. — Наша вареная кожа не может так хорошо останавливать стрелы. Нам пригодятся такие доспехи. — Он повернулся к Тогрулу, потрясенному происходящим. — Есть ли у кераитов кузня? Железо?

Тогрул молча кивнул, и Тэмучжин обратился к Арслану:

— Ты сможешь сделать такие доспехи?

Арслан подошел к Юаню, когда Тэмучжин вынул стрелу, и внимательно рассмотрел пробитую стрелой пластинку железа. Лак отваливался хлопьями, и металл сначала прогнулся и только затем пропустил стрелу. Последние стежки подались под пальцами Арслана, и чешуйка оказалась в его руках. Дыхание Юаня выровнялось. Тэмучжин поневоле восхитился выдержкой воина.

— Если мы задержимся у кераитов на пять дней, то сколько подобных доспехов сумеешь сделать? — спросил Тэмучжин.

— Такие пластинки выковать нетрудно, хотя доводить каждую придется вручную. Если я буду делать только сырые заготовки и у меня будут помощники и женщины, чтобы их пришивать… — он помолчал, раздумывая, — то, может, три, а может, и больше.

— Тогда принимайся за дело, — приказал Тэмучжин. — Если Вэнь Чао даст нам на время еще несколько доспехов своих стражей, у нас будут воины, которых татары не смогут перебить. Мы заставим их бояться нас.

Вэнь задумчиво поджал губы. Несомненно, первый министр пришлет по его просьбе коней и золото. Двор не жалел средств на взятки дикарям. Но он не был уверен, что там будут так же щедры на оружие и доспехи. Только дурак выдает свои военные преимущества, что бы там ни обещал Вэнь молодому разбойнику. Если Тэмучжин возьмет доспехи воинов, то при дворе на Вэня посмотрят косо, если узнают, конечно. Но какой у него есть выбор? Он склонил голову, изобразив улыбку.

— Они твои, господин. Вечером их принесут тебе.

Он подавил дрожь при мысли, что Тэмучжин однажды вооружит своих воинов не хуже китайских. Может быть, тогда придется умасливать уже татар, чтобы с их помощью усмирять монгольские племена. Он подумал, что его пребывание в степях может сильно затянуться, и от этой мысли сердце его упало.

Вечером, сидя в кераитской юрте, Хасар отвесил тяжелую затрещину младшему брату Тэмуге, и тот покатился по полу. Ему было уже тринадцать лет, но в нем не было огня старших братьев, и, когда он встал, в глазах его блестели слезы.

— За что? — крикнул Тэмуге.

— Как же вышло, человечек, что ты сын нашего отца? — вздохнув, спросил Хасар. — Хачиун голову бы мне оторвал, если б я попытался ударить его вот так, а он лишь на пару лет старше тебя.