Лена указала пальцем на одну из фраз и передала мне латинский словарь.

— Это не латынь. Сам посмотри.

— Я думаю, это гэльский. Ты когда-нибудь видела что- то подобное?

— Нет, не видела. Наверное, это какой-то старый чародейский язык.

— Жаль, что у нас нет чародейского словаря.

— Словарь-то есть, но в комнате дяди. В его личной библиотеке больше сотни чародейских книг. Конечно, это не Lunae Libri, но словарь там имеется.

— А долго еще ждать, когда он проснется?

— Он скоро появится.

Вспомнив о рукавицах-прихватках, которыми Эмма пользовалась на кухне, я натянул рукава свитера на ладони и снова переложил книгу на пол. Тонкие страницы шумно гнулись под моими прикосновениями. Они шуршали, как сухие листья.

— Ты понимаешь что-нибудь в этом?

Лена покачала головой.

— Девушки в моем семействе почти ничего не знают о чародействе до своего объявления.

Она рассеянно смотрела на страницы.

— Я думаю, их специально не обучают… на тот случай, если они уйдут во Тьму.

Мне пришлось промолчать, чтобы не развивать эту тему.

Какое-то время мы молча перелистывали книгу, по-прежнему ничего не понимая в ней. Некоторые иллюстрации вызывали испуг. Другие были очень красивыми. Неведомые символы, существа, животные. В «Книге лун» даже лица людей выглядели иногда не по-человечески. Мне этот том напоминал энциклопедию с другой планеты.

Лена вновь перетянула книгу к себе на колени.

— Тут так много неизвестных слов и текст такой…

— Глючный?

Я прислонился к спинке ее кровати и посмотрел на потолок. Везде виднелись новые слова и числа. Словно в тюремной камере — только отсчет дней шел в обратную сторону: 100, 78, 50… Сколько нам еще осталось? День рождения Лены приближался. Ее сила начинала возрастать. Что, если она была права? Что, если из милой девушки она превратится в неузнаваемое существо, ужасно злобное и темное? Вряд ли она захочет продолжать наше знакомство. Скорее всего, отделается от меня…

Я взглянул на скрипку, игравшую в углу, и, закрыв глаза, прислушался к нежной мелодии. Затем до меня донесся шепот Лены:

— …ПОКА ТЬМА НЕ ОБЪЯВИТ СУДЬБУ НА ШЕСТНАДЦАТУЮ ЛУНУ, ДЕВА ИМЕЕТ СВОБОДУ ВОЛИ И ДЕЙСТВИЯ. ОНА МОЖЕТ ПРОИЗНЕСТИ ЗАКЛЯТИЕ ВЕЧНОГО ВЫБОРА В КОНЦЕ ДНЯ, В ПОСЛЕДНИЙ МОМЕНТ, ПОД ЛУНОЙ, ОБЪЯВЛЯЮЩЕЙ СУДЬБУ…

Мы посмотрели друг на друга.

— Как ты это сделала?

Я взглянул поверх ее плеча на перевернутую страницу.

— Текст написан на английском. Здесь рядом с заклинанием кто-то сделал перевод. Вот, видишь? Чернила другого цвета.

Она была права. Хотя даже этому английскому тексту я дал бы сотню лет, если не больше. Но почерк отличался, да и чернила имели совершенно другой оттенок.

— Переверни страницу назад.

Она приподняла книгу и начала читать:

— ОБЪЯВЛЕННОЕ СЛОВО НЕ ПОДЛЕЖИТ ОТМЕНЕ. СДЕЛАННЫЙ ВЫБОР НЕ МОЖЕТ БЫТЬ АННУЛИРОВАН. ЧЕЛОВЕК СИЛЫ УХОДИТ В ВЕЛИКУЮ ТЬМУ ИЛИ В ВЕЛИКИЙ СВЕТ НА ВЕСЬ ПЕРИОД СВОЕЙ ЖИЗНИ. ЕСЛИ В НАЗНАЧЕННЫЙ СРОК НА ШЕСТНАДЦАТУЮ ЛУНУ ЗАКЛЯТИЕ ВЕЧНОГО ВЫБОРА НЕ БУДЕТ ПРОИЗНЕСЕНО, ПОРЯДОК ВЕЩЕЙ НАРУШИТСЯ. И ПОСКОЛЬКУ СИЕ НЕВОЗМОЖНО, КНИГА САМА СВЯЖЕТ ТО, ЧТО НЕ СВЯЗАНО.

— Значит, эту штуку с объявлением действительно не обойти?

— А я что тебе говорила!

Мы по-прежнему не знали, как нам быть.

— Но что происходит во время объявления? Луна, объявляющая судьбу, посылает на землю какой-то чародейский луч?

Лена взглянула на страницу.

— Здесь про это не сказано. Насколько мне известно, объявление происходит посреди ночи, то есть под луной. «ПОСРЕДИ ВЕЛИКОЙ ТЬМЫ И ПОД ВЕЛИКИМ СВЕТОМ, ИЗ КОТОРОГО МЫ ВЫШЛИ». Но сама процедура может случиться где угодно. Воздействие луны невидимо. В какой-то миг девушка узнает, что она объявлена темной или светлой чародейкой, и никакие лучи для этого не нужны.

— А что конкретно с ней происходит?

Меня действительно интересовал этот вопрос, но я чувствовал, что Лена что-то недоговаривает. Она еще ниже склонилась над книгой.

— Многие чародеи делают свой выбор сознательно — как и говорится в тексте. Люди силы, то есть чародеи, произносят заклинание Вечного выбора. Они объявляют свою связь со Светом или Тьмой. Подобным образом и смертные люди выбирают свою судьбу, решая, какими им хочется быть — хорошими или плохими. Однако для чародеев от этого выбора зависит вся дальнейшая жизнь. От него зависит способ их взаимодействия с магической Вселенной. Выбор является их соглашением с естественным миром, с порядком вещей. Я понимаю, что мои слова могут показаться бредом сумасшедшего…

— Значит, когда тебе исполняется шестнадцать лет, ты должна принять решение? Кем тебе быть на всю оставшуюся жизнь?

— Это только для счастливчиков. У меня даже нет выбора.

Я с трудом заставил себя задать ей следующий вопрос:

— Так что именно случится с тобой после объявления?

— Рис говорит, что ты просто меняешься. Все происходит за долю секунды. За один удар сердца. Ты чувствуешь, как энергия протекает через все твое тело. А затем ты как бы рождаешься вновь.

Она задумалась.

— По крайней мере, так рассказывала Рис.

— Звучит не так уж плохо.

— Она говорила о потрясающем ощущении тепла. Ей казалось, что рядом сияет солнце и что оно сияет только для нее. В тот момент она еще даже не знала, какую судьбу объявила ей луна.

Выходит, легко, безболезненно, почти незаметно. Но вряд ли процедура объявления окажется такой же легкой при погружении во Тьму. Похоже, мы оба подумали об этом.

«Значит, теплота, и все?»

«У Рис была теплота. Это не больно. Можешь не беспокоиться обо мне».

Но о чем я только не беспокоился. Знала бы она!

«Не буду».

«Вот и хорошо».

Мы просто не осмеливались заводить речь о том, что не давало покоя нам обоим. Солнечное пятнышко медленно кралось по плетеному коврику. Оранжевый свет раскрашивал нити в сотни разных оттенков. Внезапно луч осветил Лену. Все ее лицо, глаза и волосы озарились золотистым сиянием. Я знал, что еще одной такой красавицы не сыскать за сотни миль и сотни лет. Но ее лицо походило на образы гримуара. Оно было не совсем человеческим.

— Закат. Дядя Мэкон может проснуться в любую минуту. Нам надо спрятать книгу.

Она засунула ее в мою сумку и застегнула молнию.

— Забери ее с собой. Если мой дядя найдет «Книгу лун», то мы ее больше не увидим. Он любит скрывать от меня самое важное.

— Я тоже не понимаю этого. Почему они с Эммой держат нас в неведении? Если процесс объявления неизбежен и его никак нельзя остановить, то почему бы им не рассказать нам обо всем?