— Он добрый. Его сердить не надо.

— Мне из-за него хоть в конюшню под бок к кобыле. Все грозится окаянный!

— А грозит потому, что видит, как боишься его. Стерпи один раз. И он отстанет от тебя. Надоест болтать. Так завсегда случалось! Поверь.

И Дамир решился. В бане Меченый грозил утопить его в шайке. Стукач словно не слышал, проходил мимо, не дрогнув. Влас взъярился. Крикнул над самой макушкой:

— Вон из бани, потрох! Пидер вонючий! Дождись, покуда люди помоются!

Дамир спокойно продолжал плескаться в своей шайке. Влас бесился, но знал, стоит ему хоть пальцем тронуть стукача, на его защиту встанут все. Меченый метался, но Дамир не сбежал. Вымывшись, напарившись, он спокойно вышел из бани, а потом весь вечер отходил за чаем, успокаивался и хвалился Михаилу, как он ломал Власа:

— А я плевал на него, ну хоть башкой в печку станет лезть, решил для себя — не уступать. И дальше так буду! — пообещал уверенно.

Он сдержал бы свое слово, но когда в дыре стены показалась голова Власа, Дамир вылетел из комнаты.

Первой его заметила Золотарева и спросила, хмурясь:

— Ты чего это босиком?

— Там Влас к нам лезет. Я боюсь…

— Куда лезет? Почему не войдет в двери? Чего его бояться? Что там у вас стряслось? — вошла в комнату. Дамир за ее спину спрятался.

Влас торчал из дыры по плечи и поливал Мишку матом. Тот не оставался в долгу. Сидел за столом, высмеивая Меченого.

— Это что за цирк? Кто позволил жилье ломать? Вы его строили? Влас! Я вас спрашиваю? По какому праву ломаете жилье, которое предоставлено лишь на время? Почему позволяете себе такой тон? Где находитесь оба? У нас — не зона! Если соскучились по ней — никто не держит!

Влас тут же влез в свою комнату, предоставив Мишке возможность отдуваться за двоих.

— Объяснитесь, Смирнов, что случилось.

— Неувязка вышла. Нам спросить бы вас, а мы без разрешения, — мямлил Михаил.

— Головы друг другу оторвать вздумали? — леденел голос Нины Ивановны. — Как посмели?

— Мы хотели аккуратно, а получилось…

— Что аккуратно? Вы о чем?

— Окошко хотели проделать. Небольшое.

— Для чего?

— Сигарету дать. Или чаю стакан… Даже словом перекинуться.

— Вам далеко идти друг к другу? И главное, зачем врать? О каком окне могла идти речь, если вы так матерились, что Дамир босиком на улицу выскочил?

— Я ему заявление обещал написать. Вот он и решил поторопить меня. Говорил ему, что ножовкой нужно окно прорезать…

— Михаил, не несите чушь! Вы очень настораживаете своей ложью. Я о вас была лучшего мнения. Ведь не появись теперь, у вас сейчас была бы драка, если не хуже. Нам только этого не хватает! Живо заделать стену! Навести порядок! И чтобы ни звука! Ни одного грязного слова! Обоим понятно? И еще! По нашим правилам, мы друг к другу ходим через двери. Коль тут живете, уважайте наши законы! И никакой самодеятельности. Она здесь неуместна. Научитесь общаться меж собой на нормальном, человеческом, языке.

Золотарева ушла, убедившись, что сбила накал, и ссора заглохла сама по себе. Оба условника притихли как нашкодившие мальчишки.

— Вот ведь жизнь… Сколько времени рядом живут, а мир их не берет. Страшная это вещь — прошлая память. Чуть задень ее, и вновь болит. Рушит все, но надо их примирить. Иначе как дальше жить? Случись что, мы останемся виноватыми. Назовут бездушными, жестокими. Но чем я помогу этим людям? Врозь — все нормальные, а вместе никак не уживаются. И дело тут не в чахотке, которую вылечили. Здесь другая болезнь. Ее лишь время ломает, — думала женщина, вернувшись домой, и поделилась с мужем.

— Не переживай. Им обоим нужна хорошая встряска, которую будут вынуждены пережить вместе.

— Ты о чем? Вернуть в зону предлагаешь?

— Зачем? Это вовсе не обязательно. Просто на будущий год пошли всех троих на лов рыбы.

— Это ж рядом с поселком! Они сбегут. Все трое!

— Ни за что! Слишком разные, не договорятся. Исключай даже возможность.

— А кто в дизельной?

— Федор, как и был до Власа.

— Знаешь, до лета еще есть время. Дожить нужно. Кто знает, как все сложится, — ответила Нина Ивановна. Ей не пришлась по душе идея мужа.

Условники на следующий день отремонтировали перегородку. Забили дыру, кроме досок с обеих сторон обшили сухой штукатуркой, а Полина с Анной оклеили перегородку обоями. Теперь звукоизоляция стала много лучше. Шаги по комнате, разговор, храп и брань уже не тревожили. Соседи, казалось, успокоились.

Как только исчезла дыра в перегородке, стукач облегченно вздохнул. Он почувствовал себя в относительной безопасности и лег в постель у перегородки, разделившей жилища. Там Влас… Его кровать тоже у перегородки стоит. Под самым боком у Дамира. Теперь его храп не будит стукача. Одно плохо: нынче Дамир ничего не знал о жизни Меченого, — и это удручало стукача.

Когда приехал участковый, Дамир нашептал ему обо всем. Рассказал и показал перегородку. Не забыл доложить о походе за елками. Не смолчал о Смирнове, сдружившемся с Лидией, о Власе, совращающем местных баб. О себе смолчал, пожаловался лишь на тоску зеленую и глушь непроходимую.

Капитан слушал внимательно. Кое над чем посмеялся в душе и решил поговорить с Власом и Михаилом.

Первого нашел в дизельной. Тот проводил профилактику: чистил, смазывал, менял прокладки и сальники, регулировал движок. Он не сразу заметил участкового.

Волосы спадали на лоб условника и явно мешали ему. Меченый тряхнул головой и приметил вошедшего.

— Ну, как дела? Приживаемся?

Влас молчал, не хотел говорить с ментом.

— Говорят, ты тут сердцеедом стал? Общим любимчиком? Бабы вокруг вьются! Не скучаешь? Выходит, умеешь с людьми ладить, когда захочешь. А почему со своими не клеится? Негоже так, Влас.

— Навякал стукач! Ну, вонючка!

— Какой стукач? Я ни с кем не виделся, вы — первый!

— Да хватит лапшу на уши вешать. Вон, видишь зеркало на подоконнике? Мне в него все видно, весь наш завод, каждого человека. Ты еще ехал, а я засек. И когда говорил с Дамиром…

— Выходит, свой наблюдательный пункт имеешь?

— Не с добра! На всяк случай…

— Пожалуй, прав! Здесь без осторожности ни шагу. Да и у нас в поселке тоже неспокойно: зэки сбежали с зоны. Из Невельска. Уже неделю из разыскивают. Все суда проверили, ни одно не выходило в море из-за шторма. Усилили контроль за причалом. А тут, возле нашего поселка, человека нашли. Местный житель. Свой. Мертвый. Опознали. Кто убить мог? В поселке он врагов не имел. Самый спокойный мужик. Старый. За Ясноморском ему делать нечего. Кто мог его туда утащить, как не чужие? Ни документов, ни денег при нем. Хотя какие деньги? На пенсию жил. На нее особо не пожируешь, а вот документов и дома не нашли. Кому они нужны, как не беглым? Но вся суть в том, что те зэки на одном месте сидеть не станут. Могут и здесь объявиться в любую секунду. — Наблюдал за Власом.