– Ты о чем?

– Вас могут убить или покалечить.

– Есть ли возможность уменьшить риск? Возможность, которая не влечет за собой потерю нескольких часов?

– Да, есть, – ответил Ричер.

Они потратили семь минут, обсуждая возможные варианты развития событий. Составлять план не имело никакого смысла. Любой разваливается после того, как стороны открывают огонь. Так происходит всегда. А в данном случае план и вовсе нельзя было составить из-за полного отсутствия информации.

Они отвернулись от необычного сооружения, сели на землю и принялись обсуждать ситуацию. Возможен такой вариант, возможен другой. Они договорились о некоторых практических методах. Определили ряд основных процедур. Ричер считал, что они смогут подойти довольно близко. Ни ангар для ракет, ни фабрика по производству боеприпасов не нуждаются в бойницах. И едва ли новые жильцы сделали там новые. Так что никто не стоит на посту с винтовкой наготове.

Таким образом, подойти к зданию они смогут. А уж после им придется беспокоиться об очень многих вещах. Вероятно, на крыше, за перилами из трубчатой стали, находятся часовые. Или на галерее. Или в коридоре. Однако часовых не будет много. И все они до сих пор не принимали участия в боевых действиях. Ричер хорошо знал историю вопроса. Иногда часовым придают гораздо больше значения, чем они того стоят.

Довольно скоро их обсуждение подошло к концу, и наступило неловкое молчание. Не приходилось сомневаться, что у ФБР имелись шутки, соответствующие данному случаю. В армии они точно были. Но личные шутки потому и называются личными, что они плохо усваиваются другими культурами. Поэтому никто не стал ими обмениваться. Все трое молча встали, повернулись и разошлись на некоторое расстояние, всматриваясь в темноту, определяя личные цели.

– Готовы? – спросил Ричер.

– Готова, – ответила Соренсон.

– Да, – сказала Дельфуэнсо.

– Помните: скорость и направление. И никаких отклонений. А теперь – вперед.

Они двинулись к зданию.

И все шло хорошо, пока Соренсон не выстрелили в голову.

Ричер слышал все, что произошло, в обратном порядке. Из-за скорости звука, того, как близко он находился от Соренсон, и расстояния до здания: влажный шлепок нашедшей цель пули, через долю секунды сверхзвуковой щелчок, когда она пронеслась по воздуху, а еще через мгновение звук выстрела, произведенного с расстояния в четыреста ярдов. К этому моменту Ричер уже лежал на земле. Он начал двигаться, как только тишину разорвал первый звук, и бросил тело вперед, но еще до того, как оно коснулось земли, он уже сделал первые выводы. Мысли, не до конца сформировавшись, пронеслись в его сознании: он знал, что стреляли из снайперской винтовки, вероятно М14, или ее эквивалента, скорее всего, калибра.308, и у нее нет ночного прицела – в противном случае первую пулю получил бы он. Не следовало забывать и о человеческой природе: Соренсон заметили первой из-за светлых волос, которые легче увидеть, чем его или Дельфуэнсо.

Он понял все это мгновенно и инстинктивно. И знал, что Соренсон мертва. Совершенно точно. Звук не оставлял ни малейших сомнений. Ричеру не раз доводилось такие слышать. Выстрел пришелся в голову; сквозное прохождение, 168 гран[35]на скорости более двух тысяч шестисот футов в секунду, удар с силой более двух тысяч шестисот фунтов, на двадцать шесть дюймов с расстояния в четыреста ярдов, словно бросок по дуге в зону страйка[36].

Рана, несовместимая с жизнью.

Никаких шансов.

Джек ждал.

Второго выстрела не последовало.

Ричер переместил руки, испачкал их землей, ладони и тыльную сторону. Потом намазал землей лицо.

И повернул голову.

Но не сумел увидеть Дельфуэнсо.

Это его порадовало. Значит, она лежала на земле, опустив голову. Он посмотрел в другую сторону и заметил слабое сияние. Нечто маленькое и белое. Рука Соренсон. Либо правая, либо левая, тут все зависело от того, как она упала.

Он знал, что ответа не последует, и все же прошептал:

– Джулия?

Ответа не было.

– Дельфуэнсо, – прошептал Ричер.

Тишина.

– Дельфуэнсо? Карен? Ты там?

– Ричер? Ты не ранен? – послышался из темноты хриплый голос.

– Попали в Соренсон, – ответил он.

– Что-то серьезное?

– Более чем.

Джек продвигался, работая локтями и коленями и опустив голову. Часть его сознания сообщила ему, что он похож на жука, ползущего по простыне. Другая напомнила, что он бы уже никуда не полз, будь сейчас светло. Он рискнул и посмотрел одним глазом вперед, после чего немного изменил направление движения и остановился на расстоянии вытянутой руки от бледного сияния на земле. Нащупав ладонь Соренсон, которая была еще теплой, нашел запястье и сжал его двумя пальцами.

Вы можете быть убиты или покалечены.

И вам нет необходимости за мной присматривать.

Пульс отсутствовал. Только вялая влажная кожа. Невидимое напряжение живых тканей исчезло. Ричер подполз на полъярда ближе, провел рукой по руке, плечу и шее.

Пульса не было.

Шея Соренсон стала влажной и липкой от крови и студенистой мозговой ткани с мелкими костными фрагментами. Челюсть не пострадала. А также нос и глаза, прежде голубые, веселые и пытливые. А над глазами не осталось ничего. Верхнюю часть головы снесло. Волосы и все остальное. Скальп болтался где-то сзади, он держался на лоскуте кожи. Ричер уже видел подобные вещи.

Он еще раз проверил шею.

Пульса не было.

Джек вытер руку о землю и попытался отыскать пистолет Соренсон. У него не получилось. Оружие могло оказаться где угодно. Черный поликарбонат в темноте ночи. Он не стал его искать, нащупал плечо Соренсон, ее затылок, скользнул под свитер и нашел запасную обойму на поясе. Ее бедро все еще оставалось теплым. Рубашка из хлопка, а под нею – ее тело, местами жесткое, а кое-где мягкое. Лежа на животе, он переложил обойму в карман. Затем начал перемещаться назад на коленях и локтях, возвращаясь к Дельфуэнсо. Долгий путь. Тридцать или сорок ярдов.

– Она мертва? – прошептала Карен.

– Мгновенно, – ответил Ричер.

Наступила долгая, долгая пауза.

– Дерьмо, мне она нравилась, – прошептала Дельфуэнсо.

– И мне, – ответил Джек.