Вот Деларош поправил двуглавый топор и отошел в сторону, чтобы убедиться, что лезвия красиво сверкают.

— С чего начнем? — задумчиво спросил он и, скрестив руки на груди, двинулся к Ричарду. Зачем спешить? Можно еще немного поласкать свои игрушки… — Что-нибудь элегантное, соответствующее вашему классу… Пытки — это искусство, требующее определенной сноровки и умений. Что используется в английских тюрьмах? Дыба или, может, клещи?

— Вообще-то, — медленно начал Ричард, — в последнее время все чаще используется хитроумная штука под названием «справедливый суд».

Заинтересовавшийся было Гастон равнодушно пожал плечами.

— Ну, очень по-английски. Уравниловка! Как можно использовать одно и то же, когда преступления разные? Здесь мы стараемся подбирать наказания для каждого преступления индивидуально.

— Как вдумчиво и изящно!

— Лесть не поможет вам, Сельвик. Вы англичанин, может, напоить вас чаем, добавив пару капель яда, который, нет-нет, не убьет, даже не надейтесь, а заставит корчиться от боли и молить о пощаде? Или лучше отрезать по пальцу за каждого врага Республики, что вы спасли от гильотины?

— При чем тут пальцы? Начните с головы! — посоветовал Селвик.

Пока Деларош выбирал орудие пытки, Ричард проверил, не ослабли ли веревки. Ничего подобного! Хотя все могло быть и хуже: руки могли связать не за спиной, а впереди. А так, если замминистра подойдет поближе, можно сильно ударить его головой. Месье Гастон наверняка не ожидает ничего подобного. В идеале после удара головой следует пнуть противника в живот, но ноги связаны, и если Селвик предпримет нечто подобное, то тут же потеряет равновесие и упадет.

— Ура, выбрал! — Ричард давно перестал слушать, но радостный вопль Делароша тут же вернул его с небес на землю. — Раз вы так любите слабый пол, давайте начнем вон с той дамы в углу.

Замминистра показал на «железную деву». Подобно футлярам для мумий, которые Селвик привез из Египта, ее поверхность была разрисована: ужасное женское лицо с алчными глазами и кровожадным ртом. А внутри… Каждому известно, что внутри.

Наверняка самая лучшая модель!

Схватившись за искусно спрятанные среди ярких красно-желтых юбок ручки, Деларош медленно обнажил страшные внутренности «железной девы». Ричард понял, что мучительная смерть совсем рядом, а изменить ситуацию практически невозможно.

Естественно, он не впервые думал о смерти. Принимая на службу, сэр Перси подолгу беседовал с каждым. Ричард слушал его вполуха, а потом погиб Тони… Селвик был готов умереть в любую минуту, а учитывая безрассудную дерзость, с которой он в ту пору брался за любое задание, это казалось более чем вероятным. Его считают героем… Разве многие ровесники могут похвастаться чем-то подобным?

Что же изменилось? Нужно думать о храбрых героях прошлого, тогда будет легче. Аякс, Ахилл, слава, доблесть, отвага…

Но все мысли только об Амели.

Представляя, как Генрих V сражается у берегов Гонфлёра, он видел выглядывающую из-за мачты Амели. Вместо осаждающего стены Трои Ахилла Ричард восторгался Амели, на равных дерущейся с Жоржем Марстоном.

Амели, везде Амели… Селвик покачал головой и собрался улыбнуться, но Деларош уже закончил осмотр внутренностей «железной девы».

Боже, как не хочется умирать! Вообще-то Ричарду никогда не хотелось, даже после гибели Тони, а сейчас… Как же он может умереть, не признавшись Амели в любви?

Деларош протянул к нему дрожащие руки.

— Сельвик, — торжественно проговорил он, — отправляйся в ад!

Ну где же Майлс с Джеффом?

— Не думала, что охранников так много, — прошептала Амели.

Шершавые плиты стены больно царапали спину, когда она осторожно наклонила голову, чтобы еще раз выглянуть в коридор. Черт побери, они все еще здесь! Трое часовых в синих мундирах выстроились перед большой деревянной дверью, обшитой железом. В коридоре еще пять дверей, четыре из которых просто решетчатые, так что можно рассмотреть камеры. Вытянув шею, мисс Балькур разглядела какое-то движение в одной и костлявую руку в другой. Пятая дверь была маленькой копией той, что сторожили часовые: мореный дуб, кованое железо, оконце на уровне человеческих глаз. Зато та большая дверь гораздо интереснее: окно закрыто, толстые каменные стены не пропускают ни звука. Амели не сомневалась, что они вплотную подошли к пыточной для особо опасных персон. К Ричарду…

К вооруженным до зубов часовым.

А ей казалось, что главное — попасть в само здание. У Амели чуть сердце не остановилось, когда часовой у главного входа потребовал пропуска. Стражник попался очень подозрительный либо просто близорукий, потому что слишком долго рассматривал подделанную Джеффом печать. Амели и леди Аппингтон даже переглянуться не решались, чтобы не выдать себя испуганным или виноватым взглядом. Наконец часовой швырнул Амели пропуска, пробормотав: «Все в порядке!»

Тем не менее пришлось продемонстрировать содержимое ведер.

— Министр считает, что сегодня вечером возможны диверсии, — пояснил стражник, когда ему показали полные ведра и тряпку.

Амели хотелось казаться беззаботной, но мешал тяжелый кинжал, висевший на бедре. Как же ведут себя уборщицы? Наверное, немного сутулятся под тяжестью ведер.

Посмотрев на спутницу, Амели в очередной раз восхитилась актерским мастерством маркизы и гримерским Джейн. Куда исчезла английская леди? В серебристые пряди маркизы втерли пепел, превратив в блеклые линялые патлы. Сверху — застиранная косынка, которую, казалось, использовали в качестве хозяйственной тряпки и носового платка. Потертое коричневое платье висит на сутулых плечах, а костлявые руки прижимают к себе сразу две шали. Лицо изменилось до неузнаваемости: с помощью карандаша Джейн отретушировала морщинки, а безвольно опущенные уголки губ и потухшие глаза — заслуга маркизы, блестяще вживающейся в роль.

Первое препятствие пройдено, и Амели с леди Аппингтон пустились в бесконечное путешествие по коридорам министерства полиции. Грязная вода тускло поблескивала в свете факелов, а они блуждали по лабиринту залов и переходов, пытаясь найти лестницу, которая приведет к подземным камерам и Ричарду. Помня советы Майлса, спутницы не таились.

Зачем настоящей уборщице прятаться? Так что чем больше факелов, тем меньше подозрений, — наставлял Доррингтон.

На плиточном полу гулко отдавались любые шаги, если заранее не снять обувь, как и сделали Амели с маркизой. Пока им попадались лишь солдаты, так гремевшие шпорами, что у «уборщиц» было предостаточно времени, чтобы разлить по полу воду и устроить шумную возню.

Теперь предстояло испытание посложнее. Как пройти мимо трех часовых с таким скудным арсеналом оружия? В детских и подростковых мечтах Амели представляла себя со шпагой и пистолетом (хотя не умела пользоваться ни тем, ни другим) в сопровождении Пурпурной Горечавки и его бравых помощников. Она и вообразить не могла, что на первое серьезное задание отправится, вооружившись кинжалом, старым дуэльным пистолетом (с любезного разрешения лорда Аппингтона, в последний раз стрелявшего из него в 1722 году) и бутылкой смешанного со снотворным коньяка, да еще в компании пожилой английской леди. На коньяке настояла Джейн, несмотря на все протесты Майлса, утверждавшего, что если дойдет до драки, никакое снотворное не поможет. Хотя бутылку можно использовать вместо дубинки.