Они прибыли измотанными и первый день отсыпались, бродили по берегу, — а затем снова отсыпались.

Первый инцидент Аня отнесла на счет переутомления.

Закат окрасил песок в розоватый оттенок. Они неторопливо возвращались к своему бунгало под крышей из пальмовых листьев, волны ласково лизали им ноги.

Неожиданно Адам бросил взгляд на часы и встрепенулся:

— Господи, чуть не забыл! В котором часу моя лекция?

Аня рассмеялась.

— Закажем по коктейлю, и прочтешь мне лекцию на любую тему, какая тебе больше понравится.

К ее удивлению, Адам не улыбался.

— Нет, серьезно, я забыл, какое мне назначили время. Ты, кажется, что-то говорила про пять тридцать? Надо поспешить! Еще и слайды забрать…

Что-то в его голосе заставило Аню содрогнуться. Было видно, что Адам не шутит, что он действительно встревожен.

— Дорогой, я тебе давно говорю: не надо так себя нагружать. С удовольствием тебе сообщаю, что свою последнюю лекцию ты прочел два дня назад в Мауи.

Его ответ заставил ее похолодеть. Глядя на нее глазами растерянного мальчика, Адам спросил:

— А мы сейчас разве не в Мауи?

— Нет, мой милый заработавшийся муж, мы на острове, который называется Мана, и на сегодняшний день у нас одна задача — как следует отдохнуть и набраться сил.

Адам снова принялся недоверчиво озираться по сторонам. Этот уходящий за горизонт пляж и колышущиеся на ветру пальмы… Неужели они не на Гавайях?

Вернув себе контроль над мыслительным процессом, он отшутился:

— Я просто проверяю, не сказалась ли на тебе разница во времени. И рад тебе сообщить: экзамен ты сдала.

Аня решила не придавать значения неожиданной рассеянности мужа, и вечер они провели за коктейлем из кокосового молока и рома, так что в конечном итоге географическое местонахождение перестало иметь какое-либо значение.

Спустя пять дней, отдохнувшие и загоревшие, они сели в самолет, который должен был доставить их в Австралию, которую планировалось с триумфом покорить.

Трудно было сказать, кто больше получал удовольствие от его лекций — сам Адам или медики университетов Перта, Аделаиды, Мельбурна, Сиднея или Брисбена, где он выступал. Помимо радости лично лицезреть столь прославленного ученого, немалое значение имела и манера Адама рассуждать на серьезнейшую тему «с листа», лишь изредка сверяясь со своими карточками.

Потом они вернулись в Сидней, чтобы несколько дней посвятить праздности и опере. К этому моменту оба уже начали чувствовать на себе издержки славы.

При своих огромных просторах — сравнимых с континентальной частью Штатов, — Австралия сохраняет менталитет провинциального городка. Где бы Адам ни выступал, его лекции не только на все лады превозносились в прессе, но, учитывая моральный аспект его открытий (а страданиям бездетных женщин сочувствовали все), за какие-то две недели он прославился на всю страну.

Адам получал приглашения на телепрограммы, о существовании которых в жизни не слыхивал, и в гости к совершенно незнакомым людям.

— Знаешь, Аня, — признался он как-то раз, когда они возвращались с затянувшегося банкета, — я себя считал самым честолюбивым человеком на свете. И теперь, когда заботу о нашем финансировании взяла на себя «Кларк-Альбертсон», мне бы полагалось купаться в лучах славы. Но я вдруг обнаружил, что терпеть не могу популярность. Меня раздражает, когда в каком-нибудь магазине мне кричат:

«Привет, док!» Я раньше думал, это будет здорово.

— Дорогой, надо привыкать. Вот получишь Нобелевскую, станешь еще популярнее.

Такси подъехало к отелю «Риджент». Навстречу им поспешил швейцар. Адам хотел было расплатиться с водителем, но тот замотал головой.

— Ни в коем случае, сэр. Такой пассажир для меня большая честь. Единственное, о чем я вас хочу попросить, это дать мне автограф. Дети придут в восторг.

Уже в вестибюле, держа мужа под руку, Аня спросила:

— Признайся, Адам, тебе ведь это понравилось?

Он заулыбался.

— Могла и не спрашивать.

Так завершился последний счастливый день в их жизни.

На следующее утро они прошлись по магазинам, потом пообедали в ресторане с видом на залив Дарлинг, где подают омара в австралийском исполнении.

Адам хорошо выспался и был в приподнятом настроении. Он с удовольствием наблюдал за женой, которая вся светилась предвкушением вечернего похода в оперу, где в тот вечер давали «Евгения Онегина» на русском языке.

— Знаешь, я иногда забываю, как тебе должно быть непросто жить в чужом языковом окружении.

— Это ты об Австралии? — пошутила она.

Ближе к вечеру Адам облачился в спортивный костюм с надписью «Сборная США по выпивке» — прощальный подарок от коллег по лаборатории — и отправился на пробежку, а Аня спустилась в парикмахерскую, готовясь к выходу в театр.

В номер она вернулась только через два часа и, к своему удивлению, Адама не обнаружила. Записки тоже не было. Не может же он до сих пор бегать!

Времени до спектакля оставалось еще много, и причин для беспокойства пока не было. Однако и после того, как она оделась и приготовилась к выходу, Адам не появился.

К шести часам Аня разволновалась настолько, что собралась звонить в полицию. Но не успела: из полиции позвонили ей.

— Миссис Куперсмит, — объяснил констебль, — мы нашли вашего мужа в фойе оперного театра, он был в спортивном костюме и выглядел несколько растерянным.

Аня вздохнула с облегчением.

— У него был немного мутный взгляд, и охрана решила, что он находится под действием какого-то наркотика. Мы попросили его следовать за нами, сопротивления он не оказал, и тут один наш офицер его узнал — видел по телевизору. Надо сказать, состояние у вашего мужа было какое-то странное, но потом он успокоился и сразу попросил связаться с вами. Пришлось малость повозиться… — полицейский замялся. — Он никак не мог вспомнить, где вы остановились.

Когда Аня вошла в участок, Адам увлеченно рассказывал небольшой группе полицейских о чудесах науки. Все почтительно слушали.

При виде жены он очень обрадовался.

— Аннушка! — воскликнул он. — Как я рад тебя видеть! Я уже сказал этим ребятам, что страшно забеспокоился, когда ты не появилась в опере.

Смущенная и встревоженная, Аня попыталась его успокоить:

— Прости, если я что-то напутала. Мне казалось, мы договорились встретиться в гостинице. А офицер мне сказал, ты забыл, в каком отеле мы остановились.

— Клевета! — рассердился Адам. — Мы с тобой за последние несколько недель переменили столько отелей, что немудрено и перепутать. На какое-то мгновение название вылетело из головы, а разговоров… Я отлично помню, что мы остановились в отеле «Риджент», в номере 1014. Ты-то небось номер телефона не помнишь? А я тебе скажу: 663-2248.