— Мне холодно.

— Застегнись.

К магазину подъехал зеленый мини-вэн и остановился.

— Пора, — пробормотала Энджи и выбросила бумажный стаканчик из-под кофе в урну.

Дверцы мини-вэна открылись, и из машины вышли Мира, Мария и Ливви. Стоя по разные стороны от машины, они продолжали бурно обсуждать то, о чем спорили в салоне. Все трое говорили одновременно. Мария и Ливви подошли к Лорен, взяли ее под руки и поставили на ноги.

— Я думала, сегодня ресторан закрыт, — ошеломленно произнесла девочка.

— Энджела сказала, что тебе нужна одежда, — заявила Мария.

Лорен покраснела как рак, и от этого ее веснушки стали еще ярче.

— Но у меня с собой нет столько денег.

Ливви рассмеялась:

— У меня тоже, я забыла кошелек дома. Так что, мама, тебе придется сдуть пыль со своей старой кредитки. И мне не помешало бы прикупить одежду для беременных.

Мария легонько шлепнула Ливви по затылку:

— Вот хитрюга! Пошли, собирается дождь.

И они втроем, держась за руки и ни на секунду не умолкая, двинулись вперед. Мира отстала от них и пошла рядом с Энджи.

— Ну, — тихо проговорила она, — выдержишь?

Энджи была благодарна сестре за заботу и за прямоту.

— Я сто лет не была в магазине для беременных.

— Потому я и спрашиваю.

Энджи устремила взгляд на вывеску «Мать и дитя», висевшую над магазином. В последний раз она была там вместе с сестрами. Она тогда была беременна и смотрела на мир с радостью и надеждой.

— Все будет в порядке, — заверила она Миру и только после этого поняла, что сказала чистую правду. Да, она вновь будет думать о своей утрате, воспоминания о тех днях, когда она приходила сюда счастливая, окрыленная надеждой, причинят ей боль. Но все это уже не изменит ее нынешнюю, не закроет для нее весь мир, не погрузит во мрак отчаяния. Невозможно спрятаться от жизни, надо встречать лицом к лицу испытания, которые она посылает. — Я сделаю это ради Лорен. Я нужна ей.

Мира улыбнулась, но глаза выдавали ее беспокойство.

— Вот и молодец!

— Точно, — коротко рассмеялась Энджи, — я молодец.

Но на всякий случай она крепко взяла Миру за руку.

Весна пришла в Вест-Энд рано. Мрачный пейзаж дождливой зимы уступил место ярким весенним краскам. Когда солнце наконец-то выглянуло из-за серой пелены туч, все вокруг преобразилось. Проклюнулись фиолетовые крокусы, зазеленели склоны холмов, на деревьях из полопавшихся почек показались желто-зеленые листочки. А вскоре вдоль дорог появились цветущие нарциссы.

Лорен тоже расцвела. Она уже набрала почти семь килограммов и опасалась, что получит за это нагоняй от своего врача. Двигалась она теперь медленнее и быстро уставала, поэтому в ресторане она время от времени заходила на кухню, чтобы перевести дух. Да и ловкости у нее поубавилось, ей было не так-то просто с большим животом сновать между столиками.

Однако было кое-что похуже: у нее болели ноги. А еще ее мучило учащенное мочеиспускание, она бегала в туалет чаще, чем налившийся пивом пьяница. Кроме того, ее донимала изжога, ей стало казаться, что еще немного — и у нее в желудке появится дырка. Ко всему этому добавлялась еще и мерзкая отрыжка.

Наконец она отважилась задать себе вопрос «что дальше?». До этого она жила от смены к смене в ресторане и от свидания к свиданию с Дэвидом. Но сейчас — в который уже раз — он задал ей тот самый вопрос, и она поняла, что пришло время расставить точки над «i».

— Ну? — спросил Дэвид, обнимая ее. — Ты решила?

Они сидели, взявшись за руки, на диване.

— Не знаю, — тихо ответила Лорен.

В их разговорах эти два слова, отравлявшие радость свиданий, стали звучать слишком часто.

— На прошлой неделе мама опять говорила с адвокатом. У него есть несколько пар, которые очень хотят взять ребенка.

— Не просто ребенка, Дэвид, а нашего ребенка.

— Знаю, Лорен, — мрачно произнес он. — Поверь мне, знаю.

— А ты сможешь? — спросила она, пристально глядя ему в лицо. — Ну, то есть ты сможешь оставить своего ребенка у чужих людей, оставить навсегда?

Дэвид выпустил ее руки, встал и отошел в сторону.

— Не понимаю, Лорен, что ты хочешь от меня. — Его голос дрогнул, и она поняла, что он сейчас расплачется.

Она подошла к нему, встала за его спиной и обняла. Прижаться к нему всем телом она уже не могла — мешал живот. И вдруг ребенок зашевелился.

— Какие из нас родители? — не оборачиваясь, продолжал Дэвид. — Если мы откажемся от учебы, как мы будем жить?

На этот вопрос ответ у нее был.

— Ты поступаешь в Стэнфорд. Что бы ни случилось!

— Чтобы тут же его бросить, — пробурчал Дэвид.

Лорен хотелось сказать ему, что все получится, что любовь поможет им пройти через все испытания, но почему-то нужные слова не находились, а активное движение у нее в животе напоминало, что у нее с Дэвидом теперь все будет иначе. Лорен отчетливо понимала, что потеряет любимого, если оставит ребенка. «Сложный выбор», — как-то сказала Энджи. Почему же она раньше об этом не подумала?

Лорен не успела заговорить — в дверь позвонили. Она пошла открывать.

На крыльце стоял Эрни, почтальон. Он передал Лорен несколько маленьких посылок и пачку писем.

— Это вам.

— Спасибо. — Положив посылки на столик у двери, Лорен стала просматривать письма. Одно было адресовано ей. — Из Университета Южной Калифорнии, — сообщила она, чувствуя, как от волнения ее сердце учащенно забилось, будто пойманная бабочка. В безумной суете последних месяцев она едва не забыла о том, что рассылала заявления.

К ней подошел Дэвид. Видно было, что он волнуется не меньше, чем она.

— Тебя наверняка приняли, — сказал он, и Лорен, благодарная ему за эту уверенность, бросила на него быстрый ласковый взгляд.

Она распечатала письмо и прочитала то, о чем так мечтала.

— Меня приняли, — прошептала она. — Я даже не думала…

Дэвид сгреб ее в объятия и приподнял.

— Помнишь наше первое свидание? После матча с Абердином? Мы сидели на пляже у огромного костра. Все вокруг тусовались, трепались, танцевали и пили, а мы разговаривали. Ты призналась, что мечтаешь однажды получить Пулитцеровскую премию, и я поверил тебе. Ты единственная не понимаешь, какая ты способная.

Пулитцеровская премия. Лорен непроизвольно прижала руку к животу. «Не лишай себя шанса в этой жизни, — сказала ей мать. — Не повторяй мою ошибку».

— Что мне делать? — ошеломленно произнесла Лорен.