Спрашивают, мог ли кто другой полететь, а не Гагарин? Конечно, мог.

Мы всегда ждали какую-нибудь неприятность, которая приходит неожиданно, и поэтому страховали себя, где только могли. И летели на космодром даже двумя самолетами: в одном дублер, в другом командир — на всякий случай. И все время на космодроме ходил за своим командиром дублер, Титов, и был готов, если понадобится, вступить в дело. Даже была такая любопытная ситуация: когда пришли последние технические характеристики по взвешиванию, оказалось, что «перетяжелили» испытаниями корабль и ученые вместе с М. В. Келдышем, который защищал программу испытаний, да и Королев сам «насовал» самописцев, потому что полет был не так уж хорошо технически рекомендован раньше статистикой.

Оказалось, что корабль «перетяжелен» для обратного возвращения. Начали искать, что делать, что выбросить. И среди прочих вопросов был даже рассмотрен такой: а как с весом у космонавтов? В то время Титов был более чем на 4 килограмма легче Гагарина. И Сергей Павлович мне говорит: «Ты смотри, может быть, придется все-таки пустить Титова». Видите, везде караулила такая вот неожиданность или поворот дела. Но потом Королев нашел несколько методик, которые он переставил на следующие полеты, он нашел [запас] до 8 кг, и как предлагался Гагарин, так и предлагался. Но предлагался он, конечно, специалистами. И если Глушко Валентин Петрович отвечал за первую, вторую ступени, Косберг за вторую ступень, Пилюгин за все средства ориентации, Исаев за тормозную установку, то специалисты Центра подготовки отвечали за ту систему, которая называлась «космонавт». А я лично нес перед Государственной комиссией ответственность за то, чтобы за два часа до старта в кабину корабля был усажен космонавт, к которому не было никаких придирок, который был бы максимально подготовлен и мобилизован для выполнения полета. И на эту сторону дела Сергей Павлович обращал особое внимание — чтобы [космонавт] был морально заряжен на полет, чтобы не сдрейфил, чтобы верил в полет. И здесь у нас во время подготовки были немалые споры, не скажу, что в этом участвовали одни психологи или врачи. И инженеры, и летчики приложили очень много стараний.

№ П322/1

3 апреля 1961 г.

СТРОГО СЕКРЕТНО

ОСОБАЯ ПАПКА

Выписка из протокола № 322 заседания Президиума ЦК от 3 апреля 1961 г.

О запуске космического корабля-спутника.

1. Одобрить предложение т.т. Устинова, Руднева, Калмыкова, Дементьева, Бутомы, Москаленко, Вершинина, Келдыша, Ивашутина, Королева о запуске космического корабля-спутника «Восток-3А» с космонавтом на борту.

2. Одобрить проекты сообщения ТАСС о запуске космического корабля с космонавтом на борту спутника Земли и предоставить право Комиссии по запуску, в случае необходимости, вносить уточнения по результатам запуска, а Комиссии Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам опубликовать его.

СЕКРЕТАРЬ ЦК

4 апреля

Главком подписал удостоверения пилотов-космонавтов Гагарину, Титову и Нелюбову. В первом полете встретится много нового и совершенно непредвиденного. Не зря Никита Сергеевич [Хрущев] вчера на Президиуме ЦК задал вопрос: «У кого есть сведения, как поведет себя космонавт уже в первые минуты полета, не будет ли ему очень плохо, сможет ли он сохранить свою работоспособность, выдержку и психическую уравновешенность?» Никто из присутствующих не мог дать Хрущеву определенного и однозначного ответа. Королев, не вдаваясь в тонкости вопроса, ответил: «Космонавты подготовлены отлично, они знают корабль и условия полета лучше меня и уверены в своих силах». Уверенность — вещь хорошая и даже необходимая в таком большом и ответственном деле, как первый полет человека в космос. Я тоже верю в успех, моя уверенность основана на знании техники, людей, которые полетят, и некотором знании условий полета. Нет и никогда не будет «стопроцентной» уверенности в успехе космического полета, особенно первого. Ясно одно, что с каждым новым полетом в космос летательные аппараты, организация полета и подготовленность экипажа будут улучшаться.

Из 7 кораблей «Восток», уже запускавшихся в космос, 5 вышли на орбиту, при этом 3 корабля произвели отличную посадку и 1 — аварийную. Кроме того, при двух пусках на Венеру спутники вышли на орбиту. Так что корабль с человеком на орбиту выйдет, и этот подвиг советского народа будет совершен через 10–15 дней. Могут быть неприятности при посадке (особенно в случае приводнения), так как точность расчета места посадки колеблется в значительных пределах: 400–600 километров.

5 апреля. Тюра-Там

Встал в 5 часов утра, чтобы ехать на аэродром. Ночью выпал снег, за городом настоящий зимний пейзаж. Восходит багровое солнце, быстро бегут обрывки облаков, их становится все меньше и все больше открывается голубого неба — день, судя по всему, будет хорошим.

На аэродроме Чкаловская готовы к вылету три самолета Ил-14. Как и в прошлый раз на старт летят все шесть космонавтов, а также инженеры, врачи, кинооператоры. В моем самолете летят Гагарин, Нелюбов, Попович, Яздовский, Карпов, Холодков и Алексеев. В самолете генерала Горегляда — Титов, Николаев, Быковский, Азбиевич, Никерясов, Никитин, академик Парин. В третьем самолете летят врачи и кинооператоры. Самолеты взлетают с 15-минутным интервалом. Погода отличная, идем с попутным ветром в Тюра-Там без промежуточной посадки.

В 14:30 по московскому времени садимся на аэродроме Тюра-Тама. Нас встречают Королев, Галлай и офицеры штаба полигона. Сергей Павлович пытается шутить, рассказывает, как обсуждался вопрос о пуске на Президиуме ЦК, но за обычными шутками чувствуется его большая озабоченность. Королев показал свой ориентировочный план работ. Он считает, что 8 апреля ракету уже можно будет вывозить на старт, а 10–11 апреля совершить полет. Как обычно, Королев торопится, но до 15 апреля полет вполне может состояться.

Все последнее время и сейчас, когда я пишу эти строки, меня неотступно преследует одна и та же мысль — кого послать в первый полет, Гагарина или Титова? И тот, и другой — отличные кандидаты, но в последние дни я все больше слышу высказываний в пользу Титова, и у меня самого возрастает вера в него. Титов все упражнения и тренировки выполняет более четко, отточено и никогда не говорит лишних слов. А вот Гагарин высказывал сомнение необходимости автоматического раскрытия запасного парашюта, во время облета района посадки, наблюдая оголенную, обледенелую землю, он со вздохом сказал: «Да, здесь можно крепко приложиться». Во время одной из бесед с космонавтами, когда я рекомендовал им пройти катапультирование с самолета, Гагарин отнесся к этому предложению довольно неохотно. Титов обладает более сильным характером. Единственное, что меня удерживает от решения в пользу Титова — это необходимость иметь более сильного космонавта на суточный полет. Второй полет на шестнадцать витков будет бесспорно труднее первого одновиткового полета. Но новый полет и имя первого космонавта человечество не забудет никогда, а второй и последующие забудутся так же легко, как забываются очередные рекорды.