«Это не гнев, который программируется простой враждебной реакцией на любое отступление от нормы, — размышляла она, пожимая руку аббата на прощание. Брат Эпистулус Терциус, стоящий рядом, выглядел несколько удрученным, хотя Рени не сомневалась, что он рад остаться дома. — Дело в том, что доброте даже трудно дать определение, а тем более сделать ее частью ответной реакции не просто на уровне заданных фраз».

Аббат наклонился к ней и сказал:

— Вы ведь позаботитесь о брате Фактуме Квинтусе? Он умен, но… иногда как ребенок. Нам бы не хотелось, чтобы с ним что-нибудь случилось.

— Мы будем заботиться о нем, как о каждом из нас, Приморис.

Аббат кивнул и выпустил ее руку. Все закончили прощание, спутники Рени были несколько печальны, кроме !Ксаббу, который изо всех сил старался казаться обезьяной. Доброта библиотечных братьев была искренне теплой, им редко случалось встретить такую, поэтому так трудно было уйти, хотя Мартина нуждалась в помощи в первую очередь. Только суетливый Фактум Квинтус не участвовал в прощании, он что-то бормотал себе под нос, шагая по комнате взад-вперед, ученый явно хотел побыстрее отправиться в путь.

«Искренняя доброта — опять она. Как она может быть искренней? Ведь эти люди вовсе не реальны, они — программа».

Сеть испытывала разные подходы к нервной системе, пока не нашла подходящий, но как она решила, что доброта — удачный подход? Иногда на доброту отвечают предательством, как Квон Ли, которая воспользовалась гостеприимством братьев для своих целей.

Впервые Рени захотелось добраться до механизма сети Грааля, до этого Иноземья. Изначально она предполагала, что Сеть, созданная Братством на их деньги с их ресурсами, просто больше, изображение сложнее, чем в симуляциях других сетей, — больше деталей, больше выбора, более сложные сюжеты для симуляций. Но теперь она задумалась, а не было ли это чем-то иным и более странным?

«Нет ли чего-нибудь про подобные системы в теории сложности? — Она засмотрелась на золотистую пыль, кружащуюся в столбе света, пытаясь вспомнить далекие годы учебы. — Дело не в том, что они могут плохо получиться, как Синдром Больного Дома, они могут развиваться, могут усложняться, становиться нестабильными и неожиданно перейти в другое состояние одним скачком…»

— Рени? — Флоримель не могла скрыть нетерпение в голосе, но для нее это могло сойти за приветливый вопрос. — Ты же не собираешься торчать тут, созерцая книжные полки, все утро?

— Хорошо, хорошо. Пошли.

Она потом додумает, она пообещала себе не забыть про это.

Книжный Рынок был, по-видимому, явлением постоянным, сейчас его жизнь была в самом разгаре: им понадобилось не меньше часа, чтобы пробраться через толпу. Рени не могла отделаться от чувства, что за ними следят, хотя не могла поверить, что Квон Ли, чье присутствие обнаружено, станет рисковать, приближаясь к ним. Тем не менее, она вся сжалась как под взглядом всевидящего ока. В отсутствие Мартины Рени могла бы обсудить свои ощущения с !Ксаббу, но тот продолжал изображать из себя животное, и не было никакой возможности уединиться где-нибудь в безлюдном коридоре, чтобы поговорить: Фактум Квинтус летел на всех парусах, при этом ни на минуту не прекращая монолога о различных архитектурных достопримечательностях, о материалах и методах их создания.

Группа вернулась к реке и пошла по проходу вдоль нее; они долго пробирались через бедные и богатые поселения. Минуты превратились в час, потом еще один, у Рени появились сомнения на счет их проводника. Мало вероятно, что человек, взявший сим Квон Ли, стал бы тащить похищенную Мартину так далеко.

Фактум Квинтус остановил шествие.

— Длинное получилось путешествие. — Он будто прочитал ее мысли. — Видите ли, с нашего уровня легче подняться к Колокольне Шести Свиней. Легче, но дольше. Мы можем пройти по верхним этажам к Игольчатому Лесу. Поэтому сначала мы пройдем к дальней площадке. Колокольня сама по себе представляет интерес, хотя…

— Наш друг находится в большой опасности. — Рени не перенесла бы еще одну лекцию о каменных кладках. — Сейчас нам не нужно интересного. Каждый час может оказаться решающим.

Фактум Квинтус поднял длинную худую руку:

— Конечно. Решающим. Я просто знакомлю вас с моим методом.

Он с достоинством повернулся и пошел вдоль реки. Флоримель отстала от Т-четыре-Б и Эмили.

— Я рада, что ты это сказала, Рени. Какое облегчение узнать, что мы не туристы на экскурсии по городу.

Рени покачала головой:

— Мы даже не подумали, что будем делать, когда найдем ее, если найдем.

— Не стоит так волноваться, пока нет информации. Сначала нужно увидеть, что происходит.

— Ты права. Просто… Я очень беспокоюсь. Мне все время кажется, что за нами наблюдают.

— У меня тоже такое чувство. — Флоримель усмехнулась, увидев выражение лица Рени. — Совсем неудивительно. Мне кажется, мы с тобой очень похожи — вечно беспокоимся о других. И всегда отвечаем за безопасность других. — Она похлопала Рени по руке, довольно неловко. — Наверное, поэтому мы не ладили. Двум людям, привыкшим к одному положению, трудно поладить.

Рени не была уверена, что сравнение ее с Флоримель было комплиментом, но она решила отнестись к нему благосклонно.

— Возможно, ты права. Но ты чувствовала… то же? Что за нами наблюдают, даже преследуют?

— Да. Но я ничего не заметила. Мне очень жаль, что Мартины нет с нами. Я хочу сказать, что без нее я ощущаю себя слепой, но боюсь, что это звучит как глупая шутка.

Рени покачала головой:

— Нет. Это правда.

— Я пойду обратно к молодым. Я чувствую себя уютнее рядом с ними.

Сначала Рени подумала, что Флоримель имеет в виду, что ей уютнее рядом с вооруженным и внушительным Т-четыре-Б, но тут же поняла, что та говорит совсем о другом.

— Я чувствую то же. Ответственность — иногда это утомляет.

Флоримель снова улыбнулась, на этот раз мягче.

— Наверное, мы не можем без этого жить.

Вскоре Фактум Квинтус провел их за изгиб реки, то, что они увидели, напоминало вход в пещеру из полированного мрамора, на огромном белом полу были разбросаны мелкие строения.

— Это Великая Речная Лестница, — объявил монах. — До чего же давно я здесь не был.

Рени действительно увидела нижние ступени гигантской лестницы, которая уходила вверх от реки. Более поздние постройки с двух сторон, сделанные наспех из дерева или необработанного камня, почти полностью скрывали великолепие лестницы.

— Но… люди все здесь застроили, — удивленно заметила Рени. — Посмотрите, даже на ступенях — лачуги.

Брат Фактум Квинтус пристально посмотрел на нее, на миг его угловатое уродливое лицо отразило удивление.

— А кто им может помешать? — спокойно спросил он. — Дом ведь существует для тех, кто в нем живет. Да, так. Строители, если таковые существуют, никогда не возражали против новых обитателей.