Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А Кейд?
— Осажден в глухом каньоне, откуда он не может ни спастись, ни напасть.
— Прекрасно, прекрасно, жрец! А теперь расскажи мне про Шэнноу. Расскажи еще раз. Как он погиб, сорвавшись с обрыва.
Ахназзар склонился в низком поклоне.
— Произошла ошибка, государь. Но теперь он в плену у Хранителей, и они намерены его убить. Взыскующий Иерусалима более не опасен. После этой ночи он покажется меньше комара в ухе дракона.
— После этой ночи? Эта ночь еще не кончилась, жрец.
Утро Вальпурнахт занялось ясное и солнечное. Бетик проснулся, полный жгучего предвкушения. Кожа у него стала сверхчувствительной, все тело дрожало от рвущихся наружу желаний.
Даже самый воздух словно потрескивал от статического электричества, будто над городом скапливались грозовые тучи.
Бетик вскочил с постели и глубоко, судорожно вздохнул.
Упоение Вальпурнахт снизошло на него. В его памяти мелькали образы прошлых праздников, когда он был исполнен священной силы и совокуплялся с одной жаждавшей его женщиной за другой, не зная усталости.
Он вспомнил про Маддена с Гриффином, и его захлестнул гнев.
Что связывает его с этими чумазыми крестьянами? Как он позволил втянуть себя в их мелочные свары?
Надо убить их обоих и сполна насладиться этим днем. Он схватил пистолет. Как удобно легла рукоятка в его руку! И он сгорал от желания убивать… уничтожать…
В его мысли ворвался Йон Шэнноу…
Его друг.
— У меня нет друзей! Мне не нужны друзья! — прохрипел Бетик.
Но образ не исчезал: он вновь увидел Шэнноу во мраке темничного коридора.
Его друг.
— Будь ты проклят, Шэнноу! — завопил он и рухнул на колени.
Пистолет со стуком упал на пол. Упоение угасло.
На первом этаже Джейкоб Мадден боролся с собственными демонами. Ему пришлось, пожалуй, хуже, чем Бетику, потому что он никогда прежде не испытывал бури чувств, пробуждаемых Вальпурнахт. И никакого упоения — только боль воспоминаний, всех его неудач и несчастий. Ему хотелось выбежать из дома и убивать всех исчадий, которые окажутся у него на пути, хотелось, чтобы они страдали, как страдает он сам.
Но он был нужен Гриффину, нужен Донне Тейбард, а для Маддена долг был железной цепью, сковывавшей его чувства. И она не поддалась жажде личной мести.
Он сидел, печально съежившись, и ждал Бетика.
Бетик быстро оделся и почистил свое оружие. Потом спустился вниз и оглядел Гриффина. Тот крепко спал, и цвет лица у него был гораздо лучше.
— Как ты? — спросил он Маддена, кладя ладонь ему на плечо.
— Не трогай меня, сукин сын! — рявкнул Мадден, сбрасывая его руку с плеча и вскакивая.
— Успокойся, Джейкоб! — настойчиво сказал Бетик. — Это все Вальпурнахт. Носится в воздухе. Вздохни поглубже и расслабься.
— Расслабиться? Все, что я любил, погибло: Моя жизнь — пустая скорлупа. Когда мы пойдем освобождать Донну?
— Сегодня ночью.
— А почему не сейчас?
— Среди бела дня?
Мадден скорчился в кресле.
— Что со мной?
— Я же сказал тебе: это Вальпурнахт. Нынче ночью Дьявол предстанет перед своими детьми. И ты его увидишь. Но с этой минуты и пока он не исчезнет, ты будешь чувствовать его присутствие в воздухе вокруг себя. В эти сутки случится много драк, много смертей, много изнасилований, и будут зачаты тысячи новых жизней.
Мадден отошел к столу и налил воды в кружку. Руки у него тряслись, лицо лоснилось потом.
— Я не вынесу! — прошептал он.
— Я тебе помогу держаться, — сказал Бетик.
Из кривых проулков снаружи доносились скандирующие голоса. На мгновение их заглушил пронзительный вопль, прозвучавший совсем близко.
— Кто‑то сейчас умер, — сказал Мадден.
— Да. И она далеко не последняя.
День тянулся без конца. Гриффин проснулся, и боль от ран удвоилась. Он кричал, проклинал Маддена. Он сыпал ругательствами, а его глаза были полны злобы.
— Не обращай внимания, — тихо сказал Бетик.
Под вечер, когда Гриффин снова погрузился в сон, Бетик начал приготовление к ночи и вымазал лицо красной краской. Джейкоб отказался наотрез. Бетик пожал плечами.
— Это ведь просто краска, Джейкоб.
— Я не хочу походить на Дьявола. Если умру, то умру человеком.
Незадолго до полуночи они еще раз проверили свои пистолеты, выскользнули на улицу и направились к центру города. На главной улице они увидели пляшущую, скандирующую одно слово толпу. В проулках и за открытыми дверями свивались мужские и женские тела. Мадден отвел взгляд.
Молоденькая девушка в забрызганном кровью платье царапала и царапала себя кривым ножом. Увидев Маддена, она бросилась к нему и повисла у него на шее.
Мадден отшвырнул ее, но тотчас другая женщина принялась гладить его ладонями, нашептывала обещания блаженства. Он высвободился и нырнул в толпу следом за Бетиком.
Толпа двигалась к храмовой площади, повторяя и повторяя напевно:
— Сатана… Сатана… Сатана…
Когда они приблизились к широким ступеням храма, ночное небо озарил багровый свет, и из него возникла мерцающая фигура в сотни футов высотой. Мадден разинул рот и попятился от колосса. Козлиные ноги, торс могучего мужчины и звериная голова с двойными рогами.
Гигантская рука опустилась к толпе, и мужчины вокруг девушки в окровавленном платье подхватили ее и швырнули в когтистую лапу. Когти сомкнулись над ней, рука поднялась к разинутой пасти, девушка исчезла, и толпа разразилась восторженными воплями.
— Сюда, — крикнул Бетик, увлекая Маддена в проулок за храмом. — Времени остается совсем мало.
— Вход для послушников, — добавил он, когда они оказались перед деревянной дверью в боковой стене храма. Она была заперта, но от удара ногой, затрещав, открылась. Они вошли, и Мадден вытащил пистолет.
— Надо пробраться к алтарю. Они вот‑вот предложат ему Донну.
— Ты хочешь сказать, он ее съест? — спросил Мадден недоверчиво.
Бетик, не отвечая, ринулся вперед. Тут из‑за угла показался храмовый страж, но Бетик застрелил его, отшвырнул труп, побежал по лестнице позади него и устремился вверх, перепрыгивая через две ступеньки.
Они выскочили в новый коридор и увидели двух стражей. Над ухом Маддена просвистела пуля, и он упал на пол, дважды спустив курок. Один стражник опрокинулся на спину, но другой, пошатнувшись, снова вскинул ружье. Бетик выстрелил два раза, и он опустился на пол бесформенной кучей.