Эллиотт припарковался на своем обычном месте, заглушил двигатель, но из машины не вышел. Плечи его поникли – с тех пор, как мы снова стали друзьями, я еще ни разу не видела его таким подавленным.

– Когда с тобой беседовали в полицейском участке, ты сказал им, что провел ночь у меня?

– Нет.

– Почему?

– Потому что не хочу ничего им говорить про твою маму.

Я кивнула. Теперь с совместными ночевками придется повременить.

– В котором часу ты ушел? – спросила я.

Эллиотт поерзал на сиденье.

– Я заснул и проснулся только на рассвете. Вылез в окно сразу после восхода солнца.

– Ты должен был им рассказать.

– Нет.

– Проклятье, Эллиотт!

Он фыркнул, не поднимая глаз.

– Меня не арестуют.

Мы вместе пошли в школу, провожаемые возмущенными взглядами других учеников.

Эллиотт подошел к моему шкафчику и ждал, пока я сниму с плеч рюкзак и соберу все необходимое для первого урока.

Подошли Мэдисон и Сэм.

– Привет, – поздоровался Сэм. – Тебя заковывали в наручники и все такое?

Мэдисон пихнула его локтем в бок.

– Сэм! Боже!

– Чего? – спросил он, потирая ребра.

– Как вы, ребята? – Мэдисон меня обняла.

Эллиотт кивнул.

– Мы в порядке. Очень скоро копы найдут Пресли и выяснят, что произошло.

– Надежда умирает последней, – фыркнул Сэм.

Мэдисон возвела глаза к потолку.

– Истина восторжествует, – она посмотрела на меня. – Не обращай внимания, если кто-то будет тебя сегодня задирать. Если что, говори мне, я всех порву.

Я улыбнулась уголком рта, а Сэм потянул Мэдисон за руку. Они ушли в свой класс.

Эллиотт довел меня до класса испанского языка и чмокнул в щеку.

– Ты уверена, что все нормально?

Я кивнула.

– Почему ты спрашиваешь?

Он пожал плечами.

– Просто у меня какое-то странное предчувствие.

– Со мной все будет хорошо.

Он снова быстро поцеловал меня в щеку, рысью унесся по коридору и скрылся за углом, торопясь на урок – ему нужно было попасть в противоположную часть здания.

Я крепче прижала к груди учебник, вошла в класс и села на свое место под перекрестными взглядами одноклассников. Даже сеньора Типтон настороженно наблюдала, как я сажусь. Она пригладила свои короткие, черные с проседью волосы, поприветствовала класс по-испански, потом попросила нас открыть учебник на странице 374.

Как только сеньора объявила задание, и все притихли, склонившись над тетрадями, у меня заболел живот.

Я прижала пальцы к животу: болел самый низ. Отлично. Только менструации мне сейчас не хватало для полного счастья.

Не желая привлекать к себе внимание, я встала, тихо подошла к столу сеньоры и наклонилась.

– Мне нужно сходить к моему шкафчику.

– Зачем? – спросила учительница довольно громко, так что все услышали.

Я ссутулилась.

– Это личное.

В глазах женщины промелькнуло понимание, она жестом предложила мне идти. Я взяла оранжевый заламинированный квадратный кусок картона, на котором было напечатано: «Пропуск в коридор». Повернув за угол, я увидела, что возле моего шкафчика стоят Анна Сью и Татум. Они были очень заняты.

Раздался неприятный звук – металл скрежетал о металл. Анна Сью прервала свое занятие, и Татум обернулась.

– Где она? – спросила Анна Сью, злобно глядя на меня. Она шагнула ко мне, сжимая в руке нож. – Я знаю, что ты знаешь!

Я попятилась и тут увидела, что нацарапала Анна Сью на дверце моего шкафчика. Надпись тянулась от верхнего левого угла до нижнего правого.

ПРИЗНАЙСЯ

Татум выхватила у подруги нож и направила на меня, поднеся почти вплотную к моему лицу, так что я отпрянула.

– Она жива? – прошептала Татум. – Этот твой дикарь рассказал, куда спрятал ее, или он ее просто убил? Она где-то закопана? Скажи!

Свет люминесцентных ламп отражался от лезвия ножа, острие которого дрожало в нескольких дюймах от моего глаза.

– Я не знаю, где она, – выдохнула я. – Эллиотт не знает, где она. Он всю ночь провел у меня дома. Он не мог этого сделать.

Анна Сью закричала мне в лицо:

– Все знают, что это он! Мы просто хотим вернуть Пресли! Мы хотим ее спасти! Скажи, где она!

– Предупреждаю, отойдите от меня, – прошипела я.

– Это что, угроза? – Татум коснулась моей щеки острием ножа.

Я закрыла глаза и пронзительно завопила, размахивая кулаками. Татум отшатнулась, нож выпал из ее руки. Я ногой отбросила его подальше и толкнула Татум к одному из больших окон напротив ряда шкафчиков. Костяшки моих пальцев ударялись о лицо Татум, но я не чувствовала боли. Я могла бы бить ее до конца своих дней.

Анна Сью вцепилась мне в волосы и потянула. Мы обе потеряли равновесие и повалились на вымощенный плиткой пол. Я оказалась сверху и, не теряя ни секунды, принялась бить ее кулаками по рукам, которыми она закрывала лицо.

– Я же сказала! – вопила я, сопровождая каждое слово ударом. – Оставьте меня в покое! Я ничего вам не сделала! Вы третировали меня всю жизнь! Хватит! Понятно? Хва-тит!

Она взмахнула было рукой, целясь в меня кулаком, и я тут же вмазала ей по открывшемуся для удара лицу.

– Остановитесь! Прекратите это немедленно!

Когда меня наконец оттащили от Анны Сью, меня буквально распирало от злости и изнеможения, мышцы ныли. Я пиналась и отбивалась, рвалась к Анне Сью, чтобы ударить ее снова. Краем глаза я заметила, что перепуганная Татум жмется к стене.

– Я сказал, хватит! – взревел мистер Мейсон, энергично меня встряхивая. Это он оттащил меня от Анны Сью, обхватив за талию.

Мои руки сами собой опустились, колени подкосились, и я зарыдала: мне нужно было выплакать слезы, копившиеся в душе с тех пор, как мне исполнилось семь.

Из-за угла выскочила миссис Мейсон, и ее взгляду открылась впечатляющая картина: ее муж удерживает меня за талию, Анна Сью лежит на полу, губа у нее разбита.

– Какого черта здесь происходит? – Психолог увидела надпись на моем шкафчике, потом заметила валявшийся на полу нож и подобрала его. – Чье это? Анна Сью, ты использовала этот нож, чтобы нацарапать надпись на шкафчике Кэтрин?

Анна Сью села, хмуро утирая капавшую из разбитой губы кровь.

– Отвечай! – закричала миссис Мейсон. Видя, что Анна Сью молчит, психолог повернулась к Татум. – Скажи, что произошло?