Я назначил вожаком другого оборотня и покинул стаю. Я передвигался, как одинокий волк: по ночам, вдали от шумных дорог. Я прибыл в Париж, но Джослин там не обнаружил и отправился в Лондон, а оттуда морем до Бостона. Какое-то время мотался по разным городам, мерз в Белых горах на границе с Канадой… Я очень много ездил по свету, но все чаще ловил себя на мысли о Нью-Йорке и сосланных туда Сумеречных охотниках. Наконец я приехал в Нью-Йорк с единственной брезентовой сумкой в качестве багажа и без малейшего представления, где искать Джослин. Самым простым выходом для меня стало бы примкнуть к местной стае оборотней, но я удержался. Как и в других городах, в Нью-Йорке я разослал послания через нежить в надежде найти хоть какую-нибудь ниточку, ведущую к Джослин. Однако все мои попытки ни к чему не привели: она бесследно растворилась в мире примитивных. Я отчаялся.

Нас свел случай. Как-то раз я бродил по улицам Сохо. На Брум-стрит мое внимание неожиданно привлекла одна работа, вывешенная в окне галереи. Это был эскиз пейзажа, в котором я тут же узнал вид из окна усадьбы Джослин: зеленые лужайки и деревья, за которыми пряталась дорога. Ее стиль, ее манера письма!.. Я стал колотить в дверь галереи, но она оказалась заперта. Тогда я вернулся к рисунку и посмотрел на подпись. Та м стояло ее новое имя: Джослин Фрэй.

В тот же вечер я ее разыскал. Она жила на пятом этаже здания без лифта в квартале художников в Ист-Виллидж. Когда я постучал в нужную дверь, мне открыла маленькая девочка с рыжими косичками и любознательными глазами. За ней стояла Джослин… Я смотрел на ее перепачканные краской руки и лицо, такое знакомое с детства…

А остальное ты уже знаешь.

Люк давно закончил рассказ, а Клэри все молчала.

Тишину в камере нарушал лишь звук капающей с потолка воды.

Наконец Люк не выдержал:

– Только не молчи!

«Что ты хочешь от меня услышать?» – мысленно ответила Клэри.

Он тяжко вздохнул:

– Теперь ты понимаешь меня?

Клэри слышала, как кровь стучит в ушах. Казалось, ее жизнь была построена на тонком льду, который покрылся трещинами, угрожая утопить Клэри в темной воде, где обломками кораблекрушения плавали мамины секреты.

Она взглянула на Люка. Он почему-то виделся Клэри нечетко, словно через мутное стекло.

– Мой отец… Его фотография на каминной полке…

– Это не твой отец, – перебил Люк.

– А существовал ли он вообще, мой отец?! – вскричала Клэри. – Или мама и Джона Кларка выдумала?

– Джон Кларк существовал. Но он не твой отец. Он был сыном ваших соседей, когда вы жили в Ист-Виллидж, и действительно погиб в автокатастрофе. Джослин его не знала. Фотография оказалась у нее только потому, что соседи попросили нарисовать портрет их погибшего сына в армейской форме. Джослин отдала портрет, а фотография осталась у нее. Потом она выдумала историю про якобы твоего отца. Наверное, ей казалось, что так будет проще. Заяви Джослин, что отец сбежал, ты бы обязательно стала разыскивать его. А мертвый…

– Не разоблачит вранье, – горько продолжила Клэри. – Неужели маме не приходило в голову, что так нельзя? Столько лет я думала, что мой отец погиб, хотя на самом деле…

Люк терпеливо ждал.

– Это ВАЛЕНТИН! – потрясенно воскликнула Клэри. – Так вот в чем дело! Валентин – мой… отец?

Люк кивнул. Лишь крепко переплетенные пальцы выдавали его огромное внутреннее напряжение.

– О, господи! – Клэри стала взволнованно вышагивать по камере. – Это невозможно! Невозможно!

– Клэри, не принимай близко к сердцу…

– Не принимать близко к сердцу? Оказывается, мой папаша – чуть ли не сам Сатана, а ты предлагаешь мне не принимать близко к сердцу?!

– Он не сразу встал на сторону темных сил, – извиняющимся тоном произнес Люк.

– Нет уж, простите, это было ясно с самого начала! Чего стоят его россказни о сохранении чистоты человеческой расы и о том, как важно не осквернить свою кровь! По-моему, нацизм в чистом виде! А вы двое пошли за ним.

– А кто недавно говорил про трусливую нежить, которой нельзя доверять? – тихо поинтересовался Люк.

– Я имела в виду совсем другое! – В голосе Клэри послышались слезы. – У меня, оказывается, был брат, – продолжала она срывающимся голосом. – И бабушка с дедушкой. Все они погибли?

Люк кивнул.

– Какая у нас с Джонатаном разница в возрасте? – тихо спросила Клэри. – Я младше на год?

Он молчал.

– Я всегда мечтала о брате.

– Перестань изводить себя! – мрачно бросил Люк. – Теперь ясно, почему Джослин не рассказывала тебе о прошлом? Зачем знать о том, что было потеряно еще до твоего рождения?

– Мамина шкатулка! – Мозг Клэри лихорадочно работал. – На ней инициалы Д. К.: Джонатан Кристофер! Та к вот кого оплакивала мама! Прядь волос, которая хранилась там, принадлежала не отцу, а моему брату!

– Верно.

– Я помню, ты сказал маме, что я не Джонатан. Значит, речь шла о ее сыне. Теперь я понимаю, почему мама излишне тряслась надо мной: она уже потеряла одного ребенка.

Люк не успел ответить. Дверь камеры открылась, и внутрь вошла Гретель. Вопреки ожиданиям Клэри, аптечка оказалась не пластмассовой коробкой с красным крестом, а большим деревянным подносом, уставленным свернутыми бинтами и дымящимися плошками с какими-то снадобьями и травами, от которых исходил кислый дух. Поставив поднос возле кровати, Гретель жестом поманила к себе Клэри. Та неохотно повиновалась.

– Умница! – Гретель обмакнула тряпицу в одну из плошек и стала бережно стирать засохшую кровь с лица Клэри. – Что с тобой случилось?

– Я и сам удивился, – вставил Люк.

– На меня напал Хьюго. – Клэри старалась не морщиться: раны на лице горели от жгучего снадобья.

– Хьюго? – Люк не верил своим ушам.

– Ворон Ходжа. Думаю, все-таки его, а может, и Валентина.

– Хугинн, – тихо произнес Люк. – У Валентина жили два ворона – Хугинн и Мунинн. Их имена означают «Мысль» и «Память».

– Серьезно? А я думала «Нападай» и «Убей»!.. Хьюго чуть не выклевал мне глаза.

– Именно этому он и обучен, – мрачно заметил Люк. – Видимо, Ходж приютил его после Восстания. Хотя птица так и не забыла того, чему ее обучал Валентин.

– Как и сам Ходж. – Клэри сморщилась от жгучей боли в руке: Гретель очищала длинный порез, покрытый коркой грязи и засохшей крови.

– Послушай… – начал Люк.

– Тема прошлого закрыта! Давай лучше подумаем, что теперь делать. У Валентина мама, Джейс и Чаша. А у нас ничего, – перебила Клэри.

– Что значит «ничего»? – удивился он. – У нас мощная стая волков. Одно плохо – мы не знаем, где прячется Валентин.