Народ бежал со всего города, бежал спотыкаясь и что-то крича. Все внешние шумы слились в один неприятный зуд под черепом. Приплыли. Теперь меня у государя закатают в такое, из чего мы селитру получаем. И веры мне уже не будет.

И как эта лоханка умудрилась уделать прекрасные суда? По Двине медленно поднимался большой трехмачтовый галиот. Они на нем что, шестьсот километров гребли?! Не верю, что такая плоскодонка уделала «Орла»!

Немного отлегло. Тут что-то не так. Может, на судне поломка и оно сошло с дистанции? Слегка успокоившись, жду прихода капитана. А на причалах творится что-то непонятное: народ кричит и на руках тащит к нашей компании приплывшего капитана. Капитан улыбается, машет всем руками, тоже что-то кричит. Ну и как это понимать? Комиссия вокруг меня радостная, обсуждают бурно, никто, мол, не ожидал, а вон оно как повернулось.

Оглядываю всех мрачно, прошу быть серьезными, мы государев наказ исполняем. Комиссия приосанилась, стала ждать, когда донесут капитана. Капитана поставили перед нами, он кивнул приветствие и разразился речью. Повернулся к толмачу, приподнял бровь в вопросе.

– Голландец он, говорит, с божьей помощью сполнил спор царский.

Пожалуй, только если с божьей помощью, иначе никак. Голландец закончил речь и довольный уставился на меня.

– Попроси у него отдать медаль, – говорю переводчику и протягиваю капитану руку.

– Он говорит, что не понимает, чего от него хотят.

Вытаскиваю золотую медаль, показываю капитану, прошу переводчика объяснить – такую же медаль, но серебряную. Капитан по-прежнему не понимает, о чем речь.

Поворачиваюсь к комиссии, которая разом растеряла веселье.

– Господа, этот капитан не знает, о какой медали говорю. Что думаете о том?

Комиссия зашумела, общий смысл – гнать в шею обманщика. Поворачиваюсь к стоящим рядом с караулкой стрельцам:

– Арестуйте этого капитана и посадите в поруб до прибытия остальных капитанов и свитков с Соловков. Судно арестовать и оставить у причала также до выяснения. Сопровождающего груз держать под арестом на судне.

Вроде всех предупреждал о регистрации на Соловках, как же капитан так лопухнулся-то? Неужели не понимал, что проверю списки обязательно? Или чего-то не знаю?

Капитан яростно кричал и доказывал. Даже не поинтересовался у переводчика, что именно. Выступил перед начавшей волноваться толпой. Пояснил, что капитана задержали по подозрению в обмане. Он не может доказать, что был на Соловках. Выяснять это будем, когда все капитаны вернутся. А пока ждем следующего. Народ загомонил, начал расходиться.

И тут с моря ударила еще одна пушка, правда жиденько как-то. Кранты. Или это еще один самозванец? Нервно набиваю трубку. Никотин за эту ночь уже из ушей капает. Руки затряслись, оставил набитую трубку нераскуренной, стал смотреть вдоль Двины и просто ждать.

Борт «Орла», Белое море

Мастер отчалил после заутрени, всю ночь говорил, какие мы молодцы, а сам белый аж, ни кровиночки в лице, и глаза бешеные. Как на борт к нам влез, думал, убьет. И то ж по правде будет. Чуть не сковырнулись. Как мне мастеру казать, почто в парус из пистоля не попал? Не облыжишь же князя, мол, палить не обучил. Он как с Москвы возвернулся, так живот да не поправил. Так есть сам я, старый дурень, не опробовал машинки, что мастер доверил. Спасиб Проху, тесаком дело поправившему. А то ж и заряжать пистоли мастер не показывал как, токмо у стрелков морских этих, новомодных, и видел, как они в овраге по тесу палят.

Знатно тоды поломались да и под волну нырнули, как тюлень со льдины. Браты мои, по снастям висящие, ужо к угодникам собрались. Да смилостивился Господь, не дал государеву детищу сгинуть, и нас, рабов своих, с пучины поднял с ним заодно.

На Проха потом всем гуртом молились. Добрели на нижних платах, до стен монастырских, там и смотр учинили. Низкий поклон тебе, мастер, скорлупа, хошь и без ледовой шкуры, но зело прочна. Да мачты устояли. А пеньки мы новой навернем, что ж у нас, родоков под соловецкими стенами мало? А чтоб к сроку поспеть, пойдем тихо, да на ходу переплетем заново. Как до Двины дойдем, так и сменим все треснутое.

Но о том мастеру знать не надыть, он совсем занеможет, а на нем вся артель Вавчужная держится, поломались – починились, вот и вся недолга.

Утро-то какое погожее. Господь с нами, и царь-батюшка на нас смотрит, вот и мастер то говорил. Никак нам не можно царско слово порушить.

Браты на снастях завязки уже распустили, на самых верхних. Руками рей обнимают, платку раскрыться не дают. Потом сверху вниз так платки и ставить да обтягивать будут. Все ставить не будем, мастер говорил по реке не гнать, только чтоб корабль управлялся. Пушки ждем.

Вот и она, родимая, давайте, братцы, сами все не хуж меня знаете, а мне пока по стремнинке, по стремнинке, да от мыска подальше, да мимо купцов этих неразворотливых. Вон за тем фрегатом и пристроюсь, мастер просил не лезть вперед на реке, гнать тока как в море выйдем.

Ну, ты глянь, знает фрегатишка мели наши, во как крутит. А мне-то чудилось в тайне, на мель его задавить. Теперь и самому выкручивать надоть, ох уж медленно-то как, ну да на мель уже не сядем. Мешает он мне – прыти не набрать. Кораблик не тяжеловоз холмогорский, лошадка княжеских кровей. Во как взбрыкивает, на волю хочет. И вялый совсем без скорости-то. Потерпи, милай, выходим уже.

– Про-о-ох! Да вдвоем тяните! Не вишь, што ль, как платок играет, боле поворачивай, еще боле, до снастей рей выворачивай, вон, как у Глеба стоит! Я те позубоскалю! Тож как надо встанет. Да и летучки тяните, шо вы, как первый раз! Все ставьте, мастер велел до хруста распластаться.

Идем-то как! Нож уже не шипит на волн. Ревет! Так токмо с мастером шли. С нами господь, истинно с нами. Ты глянь, чего с фрегата машут? Ми-и-их! Глянь на фрегат, тебе оттуда сподручнее. Видишь? Ну так ответь! Да не так, неслух, одевай порты обратно да руками покажи. Я те дам не догонят! Пальнут ща с обиды, а коль живы останемся, мастер нас на зелья свои пустит.

Мастер велел балласт не трогать, но уж больно хорошо идем.

– Глеба! Ты у нас самый сметливый, бери кого, и подите под палубу да на ветряной борт весь балласт перетащите. Мастер велел, как сможем, прямее мачты держать. Только как кормой к ветру станем, как было разложите! И поспешайте!

Только бы не раздуло да волной седой не подернуло – Глеба там как червя в жерновах разотрет.

– Да сам вижу, Мих, что купцы под берег забирают. Ты там по сторонам башкой крути! Не приведи господь бревно какое аль плот бродячий бортом словим. Да, Мих! Так один посреди окияна и торчать будешь.

А что купцы к летнему берегу прижимаются, пусть их. Там вода текуча, она их попридержит. А мы как с мастером пойдем, по часам этим новомодным да по солнышку. Коль стоко раз ходили, то и останий раз не промахнемся.