Но так ли уж воцерковлён сам Путин? Насколько он руководствуется в принятии политических решений теми наставлениями, которые слышит от своего пастыря? Именно слышит, а не только слушает.

23 мая 2009 года на площади перед главным корпусом СГУ им. Н.Г. Чернышевского был установлен бронзовый памятник Святым равноапостольным братьям Кириллу и Мефодию работы скульптора Александра Рожникова. Освящение и открытие этого памятника стало кульминационным моментом многодневных торжеств в рамках проведения Дней славянской письменности и культуры в Саратове, куда съехались многие высокопоставленные чиновники и церковные деятели, в том числе из-за рубежа.

Много было споров на тему целесообразности установки памятника именно в этом городе, но практически никто из сонма филологов и историков, задействованных на различных научных конференциях и чтениях, приуроченных к празднованию Дней славянской письменности и культуры, не высказал открыто свои сомнения по поводу заслуг главных героев торжества – Кирилла и Мефодия.

Как это ни прискорбно звучит для иерархов РПЦ и высоких должностных лиц государственной власти РФ, затеявших всю эту «кирилло-мефодиевскую кампанейщину», до сих пор среди российских и зарубежных учёных нет единства мнений по целому ряду ключевых вопросов касательно этой темы. А именно.

Кем, на самом деле, были эти исторические персонажи – Кирилл и Мефодий, – причисленные к лику Святых православной Церковью? Какое в реальности имел отношение каждый из них к созданию так называемой «славянской письменности»? Какую именно письменность создали «солунские братья»? Что представляла собой письменная культура Руси в «докириллический период»? С какой целью проводилась реформа письменного языка, кто именно и в чьих интересах её проводил?

Удивительно, но факт: в советские времена, когда церковь не только была отделена от государства, но и постоянно преследовалась этим государством, в вопросе отношения к кирилло-мефодиевской проблематике между этими антагонистами – церковью и государством – царило полное взаимопонимание, вследствие чего и официально-научный подход, и официально-церковный подход к этой теме практически совпадали, если не принимать во внимание богословскую составляющую этого вопроса.

И с университетской кафедры, и с семинарской кафедры одновременно звучали фактически одни и те же тезисы, которые выстраивали некую общую официальную доктрину: Кирилл и Мефодий есть великие славянские просветители, которые принесли на нашу землю письменность, благодаря чему – по версии РПЦ – народ познал Священное Писание и обратился в Христову Веру и благодаря чему – по версии КПСС – были заложены основы культурного развития и начался процесс объединения разрозненных древнерусских земель в единое государство, что позволило перейти на новый, более высокий уровень производственных отношений в полном соответствии с марксистско-ленинской теорией языкознания.

Что самое любопытное, в советской интеллектуальной среде, особенно в кругах национал-патриотов из числа гуманитариев, Кирилл и Мефодий воспринимались как некая противоположность другого исторического «тандема» – Маркса и Энгельса – таких же продуктов мифодизайна, как и «солунские братья», что только усиливало общий эффект формального противостояния церкви и государства, с одной стороны, и лишний раз подчёркивало доктринёрскую близость церкви и государства в отношении кирилло-мефодиевской проблематики, с другой стороны.

Особенно наглядно такая ситуация проявилась в коммунистической Болгарии, когда при Тодоре Живкове ежегодный праздник в честь Кирилла и Мефодия отмечался с государственным размахом: чуть ли не в каждом болгарском городе проводились массовые манифестации и масштабные культурные мероприятия, где рядом с портретами основателей марксизма-ленинизма и Георгия Димитрова вывешивались иконы с ликами равноапостольных Святых. Там даже была учреждена официальная государственная награда имени Кирилла и Мефодия, которые были священниками, но не полководцами, как, скажем, позднее канонизированный Церковью князь Александр Невский, в честь которого в СССР тоже был учреждён соответствующий орден.

По всей видимости, в основе такой идеологической близости государственного и церковного подходов к кирилло-мефодиевской проблематике лежала общая идеологема геополитического господства: в данном случае Маркс и Энгельс выступали в роли основателей коммунистического интернационала, который ставил своей целью осуществление пролетарской революции в мировом масштабе, а Кирилл и Мефодий – в роли символов идеи панславянизма, которая понимается евразийцами как исторический «интернационал» славяно-тюркских этносов.

И не с этой ли целью по всему маршруту переселения протоболгар, которые представляли собой кочевые племена тюркского происхождения, сейчас ставятся памятники Кириллу и Мефодию, как ритуальные монументы, символизирующие исторический путь славянства? В Самаре, где раньше простиралась Волжская Булгария, памятник стоит. В Саратове, где раньше проходили кочевые протоболгары, устремляясь в Причерноморье, памятник стоит. В Севастополе, на Крымском полуострове, где стала проявляться осёдлость этих племён, памятник стоит. Разумеется, имеются памятники «солунским братьям» и в двух центральных городах славянского мира – Киеве и Москве. Причём московский памятник Кириллу и Мефодию как две капли воды похож на монумент, установленный в Саратове. Что лишний раз свидетельствует о невысокой художественной ценности этих бронзовых изваяний, но в то же время подчёркивает их сугубо ритуальное, сакральное значение как мета-топографических оберегов.

Одним словом, церетеливщина какая-то!

Но более удивительная метаморфоза произошла в постсоветское время не на формальном уровне единения церкви и государства, когда в роли живых «подсвечников» на всенощных богослужениях выступают представители высшего руководства страны, а именно на содержательном, непубличном уровне отношения к кирилло-мефодиевской проблематике, где обозначилось серьёзное расхождение во взглядах на роль Кирилла и Мефодия в истории Руси между официальными научной и религиозной доктринами, чего раньше – при формальном размежевании церкви и государства – не было. Вот уж действительно: пути Господни неисповедимы!

Так, директор Института российской истории РАН, член-корреспондент Академии наук А.Н. Сахаров, являющийся рупором «научного официоза», в фундаментальном труде пяти докторов исторических наук ИРИ, который он редактировал и для которого сам написал раздел по истории Древней Руси, – «История России: с древнейших времён до начала 21 века» – таким «великим историческим деятелям», как Кирилл и Мефодий, не уделил не только отдельной главы, но и даже маленького параграфа, ограничившись упоминанием их в одном только абзаце:

«Основой любой древней культуры является письменность. Когда она зародилась на Руси? Долгое время существовало мнение, что письмо на Русь пришло вместе с христианством, с церковными книгами и молитвами. Однако согласиться с этим трудно. Есть свидетельство о существовании славянской письменности задолго до христианизации Руси […]. Об этом же говорит и свидетельство византийского дипломата и славянского просветителя Кирилла. Во время пребывания в Херсонесе в 60-е гг. 9-го в. он познакомился с Евангелием, написанным славянскими буквами (глаголицей, изобретение которой многие учёные приписывают… самому Кириллу! – Авт.). В дальнейшем Кирилл и его брат Мефодий стали основоположниками славянской азбуки, которая, видимо, в какой-то части основывалась на принципах славянского письма, существовавшего у восточных, южных и западных славян задолго до их христианизации».