— Первый отряд — вперед! Средний отряд — десять шагов вперед! Шевелитесь! — командовал Светоний. — Пройти по телам и встать у края спуска. Вперед!

Он кивнул Фабию, и молодой командующий повернулся к своему помощнику:

— Передай кавалерии приказ обогнуть холм.

— С обоих флангов, легат?

— Да! Они должны сомкнуть клещи в центре долины. Быстро!

Солдат поднял лук и послал одну огненную стрелу, оставившую черный след, на восток, а другую — на запад. Увидев сигнал, командиры кавалерии дали приказ своим людям.

Римская пехота продолжала прокладывать путь через горы трупов и умирающих. Это была бойня, напоминавшая резню на острове Мона. Римляне потеряли всего горстку солдат, в то время как бритты исчисляли свои потери уже в сотнях, может, даже в тысячах. А ведь битва еще только началась.

В панике, увидев мерно продвигавшихся римлян, некоторые бритты попытались было отступить, но их не выпускали те, кто еще только поднимался на холм.

Зажатые так, что не могли защищаться, они погибали. Пронзенные мечами тела, отсеченные конечности, фонтаны крови… Еще недавно зеленой земли уже не было видно, и трупов стало так много, что их просто отваливали в сторону.

Лучники продолжали выпускать стрелу за стрелой, те свистели в воздухе и поражали бриттов. Страшные клятвы и боевые кличи воинов Боудики сменились уже воплями боли и страха. Между тем остальные бритты, которые все еще бежали по равнине, не видя происходящего, в остервенении стремились на холм, чтобы разделить с товарищами победу над римлянами. Но там они сталкивались с обезумевшими людьми, которые уже бежали прочь.

Внезапно земля затряслась от топота коней. Кавалерия римлян, вырвавшись из леса, зажала армию бриттов в тиски. Тяжелые кони пробивали себе путь сквозь толпу, мечи обрушивались на головы. Все смешалось.

Светоний расположился так, чтобы видеть битву во всех деталях. Лучники сеяли среди бриттов хаос, копьями их было убито уже множество. Те, кто еще оставался в живых, в растерянности искали своих вождей, потерянные и покинутые. Некоторые все еще продолжали наступать, не понимая, что передние ряды уже уничтожены. Все это время Светоний спрашивал себя: где же командующие бриттов?

Но никого видно не было, и, как воин, Светоний усмехнулся, подумав о неопытности этих королей и королев. Однако время судить их еще не пришло, нужно было оценить верность собственных решений. Он был вполне доволен, увидев, что кавалерия расколола армию врагов на две части. Вопрос теперь был в том, нужно ли наступать с опасностью потерять преимущество или можно позволить Боадицее перегруппировать свои войска и прекратить это самоубийственное наступление на холм. И тут он вспомнил главное! В пылу сражения у него не было достаточно времени, чтобы подумать обо всех тех повозках с женщинами и детьми, которые пришли посмотреть на унижение и разгром Рима. Он улыбнулся самому себе и приказал Фабию начать немедленное наступление.

Молодой человек с удивлением посмотрел на командующего, не понимая, зачем рисковать и терять хорошую позицию ради непонятных целей. В ответ Светоний указал ему на повозки, преграждавшие бриттам путь к отступлению. Фабий кивнул: такой замысел пришел бы в голову не всякому человеку…

Фабий приказал трубачам играть наступление, и оба легиона, как один, преодолевая горы трупов, двинулись вперед. На то, чтобы добраться до подножия холма, у римлян ушел почти час, потом они построились в три линии.

Римляне бились, продвигаясь вперед, пока бритты не уперлись в свои же повозки. И в это время Светоний услышал позади какой-то шум. Он повернулся и увидел Кассия. При виде этого бритта, который предал не только свой народ, но и свою семью, он опять почувствовал отвращение.

— Это похоже на великую победу, правитель.

Светоний кивнул.

— Я оказал вам большую услугу, — заканючил бритт, — и хочу, чтобы моей наградой стала Боадицея. Теперь, после поражения, она не представляет для вас никакой ценности, а мне она нужна. На одну только ночь. В цепях. Это честно, не правда ли? Я тоже должен насладиться плодами победы, как вы и ваши солдаты.

Светоний не в силах был более смотреть на предателя.

— Не волнуйся, бритт, — ответил он. — Ты насладишься. Получишь все плоды, какие заслужил, даю тебе слово Светония.

Боудику обуял ужас. Более, чем кто-либо там, на смертоносном холме, она понимала, что происходит, и видела, как ее воины беспощадно истребляются. С самого первого мгновения она пыталась повернуть бриттов, не дать им идти на холм, отложить наступление на день или даже несколько дней, чтобы они могли сразиться с римлянами на равных. Никто не слушал свою королеву. Все надеялись, что вмешаются боги. Теперь некоторые просто стояли на месте, не понимая, что происходит на холме, другие в страхе бежали, но остальные по-прежнему шли в наступление.

Она снова и снова, срывая голос, молила воинов возвратиться, но ее будто и не существовало. Боудика была королевой, пока ее люди побеждали, а когда они терпели поражение, то превращались в стадо дикарей.

Вспомнив, как она собиралась выиграть эту битву, Боудика схватилась за голову.

И тут прозвучали трубы, и ее внимание привлекло движение на холме.

Римляне, теперь в три линии, начали спускаться на равнину. Она нахлестывала своих лошадей, чтобы попытаться возглавить отступление, но снова не смогла ничего сделать.

Единственное, что ей оставалось, — это стоять на месте и приказывать всем, кто будет проходить мимо, перегруппироваться и ждать. И то, что они снова не желали ее слушать, приводило Боудику в ярость.

Сквозь клубы пыли она попыталась разглядеть Светония, и ей показалось, что она увидела человека на лошади, неподвижного, словно статуя, который тоже смотрел на поле битвы, подобно самому богу войны. Позади него виднелась другая фигура, одетая по-кельтски. Ей показалось, что она узнала предателя, но бритты, бежавшие мимо, вынудили ее развернуть колесницу.

К полудню римские солдаты оттеснили бриттов в центр долины. Теперь, после столь огромных потерь, измотанные бритты решили отступить и перестроиться. Не было приказов ни от Боудики, ни от других вождей, было лишь понимание того, что атака не удалась и нужно отступать.

Огромными толпами начали они откатываться к дороге, но тут обнаружили, что путь перекрыт собственными повозками. Осознав катастрофу, люди в повозках попытались развернуться, но не могли, в толчее терзая перепутанную упряжь и ломая оглобли. Обезумевшие воины, пытаясь спасти собственных родных, только усиливали хаос.

Светоний прекрасно все видел. Его армия теснила бриттов дальше и дальше — прямо к повозкам, и разила их, проливая настоящие реки крови. Все, кто смог, бежал, кто не смог — был убит копьями, стрелами или мечами римлян.

Вожди двух крупнейших племен пали на поле боя, как и тысячи их воинов. Их сыновья, дочери, сестры и братья, матери и отцы тоже погибли, хотя воинами не были. Фабий послал отряды для преследования и уничтожения бегущих.