— Подождите, — прервал Горбачёв, — но ведь мы неоднократно, в том числе на самом высоком уровне заявляли, что не применим первыми ядерного оружия!

— Да, это официально заявленная политика. Более того, Брежнев весной 1978 года публично заявил, что «Советский Союз не собирается завоёвывать Западную Европу. И наш Генеральный Штаб не работает над графиком выхода к Ла Маншу».[136]

— Это какой— то дурдом! — взорвался Горбачёв. Ведь даже круглому идиоту должно быть ясно, что такая война превратит Европу и прежде всего Германию, — а именно она станет главным полем этой ядерной бойни, — в безжизненную, выжженную пустыню. Мне докладывали, что применение даже десятка атомных бомб ликвидирует современное человеческое общество в Европе. А тут генералы обеих блоков играют в игры, где планируют использовать несколько тысяч ядерных бомб. Это сумасшествие надо кончать!

Эмоциональная эскапада Горбачёва говорила сама за себя. А я принялся убеждать, что вся беда в том, что обе стороны — НАТО и ОВД не знают друг друга, не доверяют друг другу, подозревают в самых худших намерениях и потому готовятся к ядерной войне. В такой ситуации любое недоразумение, ошибка на экранах радаров или просчёт в толковании действий другой стороны может привести к непоправимому. Это как схватка двух слепых, размахивающих ядерными дубинками.

Меры доверия в этих условиях призваны снять пелену с глаз, увидеть реалии, снизить недоверие и подозрительность, а тем самым уменьшить саму возможность возникновения в Европе войны в результате ошибки, просчёта или неправильного толкования действий другой стороны. Сами по себе такие меры могут стать своего рода лакмусовой бумажкой. В них должны быть заинтересованы те страны, которые действительно не хотят войны, а противятся им будут те, кто готовит внезапное нападение — ибо меры доверия могут раскрыть их планы и помешать.

Кроме того, в атмосфере доверия будет уже легче приступить к радикальным мерам разоружения и снижения напряжённости. А обстановка на переговорах такова, что Стокгольм больше других форумов готов к достижению договоренности.

Такой поворот в моём докладе Горбачёву явно понравился и теперь он слушал с благосклонным вниманием. А я, памятуя наказ моего давнего ментора Александрова, что нормальный человек больше трёх проблем за раз не воспринимает, выделил три наших главных болячки:

Первое: противостояние политических и военных мер доверия.

Из нашего набора таких мер серьёзным и проходимым на конференции является обязательство не применять силу. Американцам трудно возражать против него. Оно содержится в Уставе ООН, Хельсинском заключительном акте, его поддерживают нейтральные страны и даже многие союзники США по НАТО.

Что же касается неприменения ядерного оружия первыми, то оно для США и их союзников неприемлемо, так как противоречит концепции ядерного сдерживания. Поэтому подходящим местом для его обсуждения мог бы стать женевский форум, где рассматривается весь комплекс мер ядерного разоружения, в том числе и применительно к Европе. На соответствующих международных форумах по разоружению следовало бы обсуждать и другие наши «политические» меры — запрещение химического оружия, сокращения военных бюджетов и т.д.

Для ликвидации сложившегося в Стокгольме противостояния политических и военных мер доверия никаких драматических жестов не требуется. Просто нужно делать упор на договоренности о неприменении силы, постепенно ослабевая нажим на другие наши политические меры, так чтобы они отпали сами собой, как засохшие листья с цветущего дерева. Мы уже фактически встали на этот путь в соответствии с утверждёнными Политбюро директивами, но чёткой позиции до сих пор нет. Тут в качестве примера я привёл его выступление на сессии ПКК в Софии.

Горбачёв недовольно хмыкнул и обещал разобраться. А я перешёл ко второму камню преткновения:

Какой бы вопрос мы не взяли, говоря о военных мерах доверия, — все упирается в проблему: о каких видах вооруженных сил идет речь — сухопутных войсках, как предлагают США и НАТО, или о всей триаде, как предлагают Советский Союз и социалистические страны.

Внешне позиция Советского Союза логична и справедлива — все три вида вооруженных сил представляют угрозу для безопасности европейского континента. Но для разных групп стран эта угроза неодинакова. Самостоятельные действия американского флота, например, не представляют непосредственной опасности для Советского Союза. Реальная угроза может идти от десантных и амфибийных операций и их поддержки с моря. Еще большую угрозу может представлять деятельность ВВС в любом виде. Она и должна быть охвачена мерами доверия. А самостоятельную деятельность ВМС следует перенести на следующий этап Конференции. Вопрос о них можно было бы вообще опустить. Но американцы дают понять, что готовы обсуждать перенос и этим надо бы воспользоваться.

— А как военные относятся к этому компромиссу, — спросил Горбачев.

— Руководство Генштаба резко отрицательно. Но проблема эта никогда не обсуждалась комплексно со всеми заинтересованными ведомствами.

— Хорошо, — сказал Горбачев. — Мне кажется, резон в Ваших соображениях есть, но надо послушать и военных.

После этого я приступил к третей проблеме — контролю:

Проблема эта стара, как старо само разоружение. США и НАТО требуют инспекции, а мы называем это шпионажем и предлагаем ограничиться национальными средствами контроля, хотя их явно недостаточно для уверенности в том, что тебя не обманывают а, значит, и для доверия. Однако это проблема не сегодняшнего дня. Её решение можно пока отложить на некоторое время. А сейчас сконцентрироваться на том, что проверять, а потом уже, — как проверять.

Горбачёв никак не прореагировал на это и начал солировать:

— В нынешней международной обстановке, когда конфронтация с США достигла предела, начинать надо с установления доверия. Это сейчас, видимо, главное. Для того, чтобы приступить к радикальным мерам ядерного разоружения, нужно элементарное доверие. Это естественный первый шаг и к разоружению, и к разблокированию региональных кризисов. Как я Вас понял, сейчас нужно решить вопрос с переносом самостоятельной деятельности ВМФ. Что ж, я поговорю с военными, а там посмотрим. Но начинать будем со Стокгольма!

И тут Горбачёв задал такой интересный вопрос:

— Мне дают разные советы относительно того, кто должен быть нашим главным партнёром на переговорах по проблемам европейской безопасности — США или, скажем, Франция, или Англия. Что Вы можете сказать по этому поводу, опираясь на собственный опыт?

Я ответил, что переговоры нужно вести со всеми. Но главным партнёром должен быть тот, кто решает и делает дело. Нравится или нет, но это — американцы. Конечно, нам нужно вести диалог и с французами, и с англичанами, и с немцами... У них есть собственные нюансы в политике, которые нам нужно учитывать. Но главным нашим партнёром должны быть США. Они признанный лидер НАТО, да и всего западного мира. Поэтому с ним и надо делать дело.