— Как себя чувствуешь, молодой человек?

— Лучше. Уже слышу. Контузия оказалась легкой.

— Рад, что именно ты остался в живых.

— Когда я потерял сознание, на меня упал труп, он и принял на себя все пули и осколки. От бедолаги осталось решето.

— Везунок. Мы должны составить протокол допроса. Нам нужна легенда, по которой можно смягчить твое наказание, Сыроежка.

— Легенда готова давно. Я сын латышского стрелка, героя гражданской войны, большевика, председателя колхоза «Знамя Ленина». Зовут меня Улдис Блонскис.

— А если проверят?

— Я лично убил его, мы с ним ровесники. Пусть проверяют. Меня другой вопрос интересует. Кто нас предал?

— А ты как думаешь?

— Пастор разоблачил одного типа, который выдавал себя за Звонаря. Он исчез из отряда неделю назад. Его кличка Шнурок. Настоящее имя Петерис Гравитс.

— Я знаю, о ком идет речь, но не думаю, что Шнурок может быть предателем. Скоро мы все узнаем. Пастора взять не удалось, он человек подготовленный, легко ушел от облавы. Я думаю, они скоро встретятся и выяснят отношения. Мы им в этом поможем. Но все значительно сложнее. Дело в том, что операцию готовили в обход управления госбезопасности, а солдат вызвали из рижского дивизиона. В городе никто не знал о готовящейся операции, за исключением трех человек. Один отпадает, он лежит в больнице и руководить с койки не может.

— Нас всех посадят?

— Ради показухи власти устроят процесс, а потом проявят гуманность и вас не расстреляют, получите по пятнашке. Я говорю о худшем варианте. Но мы этого не допустим, вас снимут с поезда во время этапа в Ригу, и все присоединятся к другому отряду. Слава богу, их еще немало. А ты вернешься в город, тебя я возьму к себе, мне такие ребята нужны.

— Готов к любому заданию.

— Не сомневаюсь.

— У меня одна просьба. Я хотел бы повидаться с Кристиной, подавальщицей из пивной, что у костела.

— Хочешь, чтобы она попала под подозрение? Знакомые лесных братьев автоматически становятся соучастниками.

— Об этом я не подумал… Значит, Шнурок и пастор на свободе?

— Чему я очень рад, с их помощью мы вычислим предателя. Тут еще есть непонятная вещь. Взрыв на фабрике прогремел вхолостую. На дворе разыграли комедию со стрельбой, ранили одного краснопузого начальника, но я-то знаю, что никто из моих людей в него не стрелял. Зачем нам один, когда смерть ждала всех. Вот откуда тянется ниточка.

— Вы со всеми так откровенны, господин майор?

— Зачем же. Из тех, кто остался жив, меня никто не знает кроме тебя, Улдис Блонскис. С тобой можно и пооткровенничать, учитывая, что скоро ты вольешься в ряды моей армии.

— Наконец-то займусь настоящим делом.

Протокол не занял много времени. Вернувшись в камеру, Улдис лег на нары и уставился в заплесневелый потолок с осыпавшейся штукатуркой. Теперь ничего сделать нельзя. Пастор на свободе, Шнурок на свободе, а он на грани провала. Рано или поздно, но майор его раскусит. При тщательном разборе ситуации и сведении всех фактов в одну цепочку, вывод получится очевидным. Сколько таких майоров сидят в кабинетах управления? Что толку, что он знает, кто такой этот майор, или пастор, Шнурок? Кому он об этом расскажет? Янис в больнице и даже не догадывается, где находится он, Улдис. Будут ли его знакомить со списком арестованных? Приходится рассчитывать на свою удачу. Он ведь везунок.

Прошло еще два дня, и его снова вызвали на допрос. Шел двенадцатый час ночи, в такое время никого не вызывали, что-то тут не так. Привели на первый этаж в странную камеру, перегороженную решеткой на две части со входами по обеим сторонам. Дверь за ним закрылась, и он остался один. Вскоре открылась вторая дверь и у Улдиса екнуло сердце. В камеру вошла Кристина. Похоже, девушка не понимала, куда ее привели. Она испуганно осматривалась по сторонам.

— Кристина! Я здесь!

Увидев его, она бросилась к решетке, он ей навстречу. Девушка расплакалась.

— Все в порядке. Я жив, это главное. Ты жива, и мы рядом. На решетку не обращай внимания, сегодня она есть, завтра ее нет, мир меняется слишком быстро. Вот увидишь, мы с тобой еще будем счастливы.

— Как тебя взяли?

— Контужен был, легко. А сюда попал, потому что я тоже лесной брат, должен сидеть в тюрьме с остальными. Расскажи мне, что творится на воле, в городе?

— Все очень плохо, Улдис, — зашептала Кристина. — Яниса похитили из больницы прошлой ночью. Он пропал. Двух его заместителей убили автоматной очередью прямо у дверей ратуши. Стреляли из окна машины. Теперь я осталась без связи и не знаю, что делать, доверять никому нельзя.

— Как ты сюда попала?

— В бар пришли двое военных и забрали меня. Не говоря ни слова, усадили в машину и привезли.

— Следователь, ведущий наши дела — один из руководителей городской банды. Имени его не знаю. Форма майора госбезопасности. Это он передавал мне бомбу. Исчезновение Яниса — его рук дело. Оставаться тебе в городе больше нельзя.

— Что с тобой будет?

— Нас этапируют в Ригу, там будет показательный процесс. Бандиты готовят налет на поезд, этого допустить нельзя, процесс должен состояться.

— Ты не хочешь выйти на свободу?

— Меня все равно вычислят, враг не глупее нас. Тебе надо успеть доехать до Риги и предупредить генерала Мезиса о готовящемся налете и о том, что следователь — законспирированный враг.

— Как же я выйду на генерала? У меня даже знакомых нет в Риге.

— Постарайся, Кристина. Обо мне не думай. Я должен идти со всеми, чтобы бандиты мне верили. Если меня выпустят на свободу, я и дня не проживу. Суд должен состояться, это очень важно.

— Тебя упекут в лагеря!

— Долго я там не задержусь, сбегу при первом удобном случае, тогда бандиты примут меня как родного.

— Таких, как ты, мало. Долго ты не проживешь.

— Мой отец тоже недолго прожил. Выполни все, что я тебе сказал, дорогая.

Они целовались через решетку, пока не пришел охранник и не увел Улдиса в камеру.

Через три дня заключенных повезли в Ригу. О том, что Кристина добралась до генерала, Улдис узнал в дороге. Налет конного отряда на поезд не дал результата — двери нескольких товарных вагонов распахнулись и загремели пулеметные очереди. Арестанты наблюдали за происходящим из зарешеченных окошек. Всадники полегли, как скошенная трава, опушка леса была усеяна трупами. Поезд двинулся дальше, сделав небольшую остановку. Еще одна банда прекратила свое существование, но их оставалось еще слишком много. Большая часть латышей не хотела жить при советской диктатуре, а Улдис не хотел этого понимать: если вы такие свободолюбивые и независимые, то почему прогибались под немцами и приветствовали фашизм?