— Это совершенно не важно, нам стоит подумать, как выпутаться из этой ситуации, чтобы не пролилась кровь.

Паула умоляюще посмотрела на них, после чего Вильнев обнял ее, что даже в такой ситуации возбудило ее. Но Паула подавила в себе это приятное чувство, потому что речь шла только о том, чтобы люди не пострадали из-за нее.

— Ты понравилась королеве, — размышляла Нориа. — Мы должны это использовать.

— А если она вообще не захочет с нами говорить? Если нами будет заниматься премьер-министр?

— У нас должно все получиться. Придумай что-нибудь.

Они выпили немного рисовой воды, которую Паула никогда не любила, а за это время просто возненавидела.

Солдат заглянул в палатку и промычал какой-то приказ.

— Пора, — перевела Нориа, и ее лицо помрачнело. — Именно сегодня алацинаини, понедельник, а это черный день. День забот и споров. Пусть будет проклят тот, кто назначил для нас этот день.

Их протолкнули через главные ворота Амбохиманги, и Паула, у которой на спине был Нирина, с трудом поднималась ко дворцу в том темпе, который задали солдаты.

Было намного жарче, чем четыре недели назад, у нее дрожали ноги от напряжения, она потела, хотя здесь, наверху, веял легкий бриз, в котором ее нос улавливал сочетание гвоздики, померанцевых цветов и стиракса. Она снова почувствовала волшебство, свойственное этому месту, и вспомнила их разговор с Ласло. Хоть он и не верил в Бога, но говорил, что ощущал Его присутствие здесь. При этом он смотрел на нее со своей юношеской улыбкой. А теперь он был мертв.

Она остановилась, чтобы перевести дух, обернулась и посмотрела на находящийся внизу, дрожащий в лучах солнечного света пейзаж с пальмами и рисовыми террасами. Может быть, она действительно так обидела эту страну, что ее следует казнить и только кровь может смыть этот гнусный обман? «Нет, — подумала она, — должен быть способ спастись».

Когда они наконец подошли к священному инжирному дереву, их уже ждали. В отличие от прошлого раза, большая площадка не пустовала, в дальнем углу, который немного восходил вверх, стояли столы и десять стульев, и на этих стульях сидели справа и слева по четверо мужчин. Только два центральных места были еще свободны. Паула дрожала, несмотря на жару. Здесь заседал трибунал, который собирался казнить их за государственную измену. Пауле очень хотелось, чтобы в центре сидела королева и никто иной, а премьер-министра чтобы там не было.

Вильнев встал рядом с ней и взял ее за руку. Прежде чем он успел что-то сказать, к ним подошла Нориа и взяла Паулу за другую руку.

— Выглядит как настоящее судебное заседание, — удивленно прошептал Вильнев.

Нориа фыркнула.

— А что вы думали? Здесь, у народа мерина, цивилизация.

Паула и Вильнев переглянулись, но ничего не ответили.

— Нам тоже дадут возможность высказаться.

— Это поможет?

Нориа пожала плечами.

— Думаю, нет. Посмотрим.

— Нам можно присесть? — спросила Паула, на что Нориа только покачала головой.

Вдруг все встали, вышел премьер-министр в белом костюме, снова со слишком большим мечом на боку, из-за которого он казался еще более низкого роста, чем был. Когда он сел, все последовали его примеру, и взгляды всех мужчин были направлены на троих обвиняемых.

Премьер-министр объявил, что заседание будет проходить на английском языке, чтобы все понимали происходящее. На его зарождающейся лысине выступил пот, из-за чего его кожа орехового цвета казалась отполированной. Он говорил длинными обстоятельными предложениями, что осложняло ситуацию.

Кроме того, он прочитал их мнимое письмо посланников, которое казалось Пауле невероятно бесстыдным. С каждой минутой она чувствовала себя все хуже и все крепче сжимала руку Вильнева. Она очень сосредоточенно слушала, потому что боялась что-либо упустить.

Было прочитано еще одно письмо, то, которое Матильда написала Эдмонду и в котором она сообщала ему о золотой находке. Это письмо служило доказательством той теории, что они не только выдали себя за других, но и приехали лишь для того, чтобы разграбить страну. Потому что, как им было известно, мудрая королева к началу нового года, то есть как раз перед их появлением, издала суровый закон, запрещающий иностранцам добычу золота и драгоценных металлов.

— Вот свинья! — прошептал Вильнев. — Теперь однозначно получается, что нас предал именно Мортен.

— Он наверняка решил, что будет уже за пределами страны, когда нас схватят.

— Но я не думаю, что ему это удалось.

Паула и Вильнев посмотрели на Нориа. На ее лице появилась коварная улыбка.

— Есть такая вероятность, что он повернулся к нам спиной[12], но все в руках Занахари.

Паула хотела уточнить, что она имеет в виду, но она уже и так многое упустила из речи премьер-министра, ей нужно было внимательно следить за его словами, потому что от этого, в конце концов, зависела их жизнь. Она уже не могла стоять, Нирина прилип к ее спине, как мешок риса, ей очень хотелось пить.

Вдруг посреди речи премьер-министра все мужчины вскочили и склонили головы. Появилась королева и заняла свободное место возле премьер-министра, затем движением руки распорядилась, чтобы все присаживались и продолжали.

Паула ощущала на себе строгий взгляд королевы, и, когда она решилась посмотреть ей в лицо, она пришла в ужас от той скорби, которую там увидела. Скорбь оттого, что Паула должна умереть, или оттого, что она ее обманула?

Ранавалуна II была в шелковой красной ламбохиани с графическим рисунком, а на ее плечах лежала белоснежная ламба. Хотя королева велела премьер-министру продолжать, мужчины молчали.

Паула подумала, имеет ли она право нарушить тишину, но не решилась.

— Я разочарована, особенно вами, — сказала королева после долгой напряженной тишины, и ее взгляд не оставил сомнений в том, что она имеет в виду именно Паулу. — Очень жаль, что мой премьер-министр Раинилаиаривуни оказался прав относительно своих предостережений. Нам не следовало позволять иностранцам путешествовать по нашей стране, потому что они всегда имеют темные намерения — разрушить нашу страну или использовать ее.

Пауле очень хотелось возразить.

— Но… — начала она со страстью, однако Нориа и Вильнев толкнули ее в бока и призвали сохранять спокойствие.

— Меня очень огорчает тот факт, что за наше гостеприимство в такой священный день, как алахамади, наш купальный праздник в честь Нового года, отплатили таким обманом. В Библии сказано: «Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство ангелам!» Но нас обманули, и мы пропустили друзей сатаны.