– Телепорты! – отчаянно кричу я – и напрасно.

Грохот орудий совершенно заглушает мой голос.

– Телепорты! – вновь ору я.

Никто ко мне не торопится.

Пусть лодки плывут медленно, но это мой единственный шанс. Я уже заношу ногу через борт, когда подоспевшая Фарли хватает меня за плечи и тащит обратно. Мои ботинки хлюпают по мелководью.

Я отбрасываю ее и вывертываюсь – приемом, который усвоила давным-давно, в переулках Подпор. Фарли шатается, но кое-как удерживает равновесие, раскинув руки. Ее лицо так и пылает.

– Отвези меня на тот корабль, Фарли, – мой голос дрожит от гнева. Такое ощущение, что я сейчас взорвусь. – Я не спрашиваю твоего разрешения.

– Ладно, – соглашается она, и ее глаза тоже полны страха. – Ладно…

Вспышка на открытой воде заставляет замолчать нас обеих, и слова Фарли замирают у нее на губах. Потрясенные, мы наблюдаем, как несколько снарядов, один за другим, врезаются в корабль Айрис, заставляя его качаться. Волны поднимаются, чтобы уравновесить судно, но пожар продолжает распространяться, алый и ненасытный. Каждый из взрывов – маленький ад. Валит дым, черный, зловонный, и над кораблем вздымается еще одна волна. Солдаты падают с палубы и барахтаются в воде. С такого расстояния невозможно рассмотреть форму – красная она, зеленая или синяя.

Но доспехи Тиберия ярко сверкают на фоне пламени, их невозможно не заметить. Ни о чем не думая, я срываю бинокль с шеи Фарли и подношу его к глазам.

И леденею от того, что вижу. Словно врастаю в землю, не в силах двинуться.

Айрис уклоняется от огненного шара, двигаясь с текучей грацией – быстрее, чем Тиберий. Она, будто в танце, выскальзывает за пределы его досягаемости и описывает круги, в то время как корабль под ними движется, пробиваясь к выходу из гавани в открытое море. Отважный и глупый Калор преследует ее.

Очередная волна накрывает его с головой – сокрушительная, бело-синяя. В ней – вся сила Айрис Сигнет. Сердце замирает, когда я представляю Тиберия, раздавленного о металлический корпус корабля или тонущего у меня на глазах.

Он падает, в расколотой, разбитой броне; алый плащ изорван в клочья. Тиберий валится в воду с удивительно маленьким всплеском для такого крупного человека.

Перед глазами у меня все плывет от массы эмоций, мозг перегружен. Мир сужается, затягивается тьмой, и я перестаю слышать крики вокруг. Даже голос Фарли глохнет, исчезают ее отрывистые приказы. Хочется закричать, но зубы словно сцепились намертво. Если я двинусь с места, если заговорю, выдержка мне откажет. Молния не будет знать пощады. Все, что остается, – это смотреть, стоять и молиться тем, кто, быть может, нас слышит.

Теплые руки ложатся мне на плечи. Электриконы окружают меня – они стоят достаточно близко, чтобы отреагировать, если я утрачу власть над собой. Синий, зеленый, белый. Элла, Рейф, Тайтон.

«Кэл, Кэл, Кэл. Выживи».

Я ничего не замечаю, кроме бело-синих кипящих волн. Большинство солдат, свалившихся с кораблей, еще живы, они барахтаются в воде. «Но на них нет доспехов. И они не боятся воды. Они не сошлись лицом к лицу с Айрис Сигнет и не проиграли». Солнечный блеск мешает смотреть, но я упрямо щурюсь, пока это зрелище не становится невыносимым. Пока не приходится закрыть глаза. Бинокль выпадает из моих рук и разбивается.

Хаос на набережной растет – все солдаты стоят здесь и, затаив дыхание, следят за судьбой принца Калора. Когда они ахают, как один, я заставляю себя разомкнуть веки и повернуться. Тайтон держит меня мертвой хваткой, вдавив пальцы в шею. Если понадобится, он меня вырубит, чтобы защитить окружающих от моей скорби.

Не знаю, кто вытащил Тиберия из воды, кто из телепортов доставил его на берег. Я не смотрю на целительницу, которая испуганно склоняется над ним, пытаясь вернуть ему жизнь. Меня не заботит Айрис, которая спасается бегством из гавани. Я смотрю лишь на Тиберия – хотя предпочла бы не видеть его таким. Каждая уходящая секунда гибельна. Я знаю, что такое пуля, нож, опустошенная душа. Но это в тысячу раз хуже.

У Серебряных кожа бледнее, чем у нас, как будто ей недостает тепла. Но я никогда еще не видела, чтобы Серебряный выглядел так, как Тиберий сейчас. Губы у него синие, щеки цвета луны. Он лежит в луже воды и крови. Глаза закрыты. Он не дышит. Тиберий напоминает труп. Вполне возможно, он и есть труп.

Время тянется. Заключенная в этой проклятой секунде, словно в ловушке, я обречена наблюдать, как жизнь мало-помалу покидает его. Килорн выжил в Новом городе. Неужели я потеряю Тиберия в Причальной Гавани?

Целительница кладет ладони ему на грудь; на лбу у нее выступает пот.

Я молюсь всем существующим богам. Всем, кто слышит меня.

Умоляю.

Вода брызжет у него изо рта, когда он раздирающе кашляет – и тут же открывает глаза. Я чуть не падаю от внезапного прилива чувств, и только электриконы помогают мне устоять на ногах. Ахнув, я зажимаю себе рот – но ощущаю слезы на щеках. Толпа вокруг растет, Анабель опускается на колени рядом с внуком. Джулиан тоже здесь. Они хлопочут над своим мальчиком, гладят его по голове, уговаривают полежать спокойно, пока целительница продолжает свое дело.

Тиберий слабо кивает, приходя в себя.

Я отворачиваюсь, прежде чем он успевает увидеть меня и понять, как отчаянно я хочу остаться.

Океанский Холм был любимой резиденцией Корианы, мертвой королевы, которую я никогда не видела. Ее сын тоже любит это место.

Дворец выстроен из отполированного белого камня, и у него синяя сводчатая крыша, увенчанная серебряным пламенем. Он все еще прекрасен, даже несмотря на тянущийся дым и оседающий пепел. Мы делаем круг по площади перед дворцовыми воротами – обычно здесь настоящая пробка. Но сейчас что-то происходит лишь в Центре безопасности по соседству, который занят солдатами союзников. Когда мы проезжаем мимо, они сдирают красные, черные и серебряные флаги, а заодно и развешанные повсюду изображения Мэйвена Калора. Их сжигают. Я смотрю, как горит его лицо, синие глаза, устремленные на меня сквозь алчную пляску пламени.

Улицы пусты, а фонтан, который я помню – такой красивый, под хрустальным куполом, – высох. В Причальную Гавань вступила война.

Дворцовые ворота широко распахнуты передо мной и Фарли. Мы уже бывали здесь – как незваные гости. Беглецы. Но сегодня другое дело.

Когда транспорт замедляет ход, Фарли быстро выбирается наружу и жестом велит мне следовать за ней. Но я медлю, все еще во власти недавних событий. Не прошло и нескольких часов, как Тиберий чуть не погиб у меня на глазах. И я не могу изгнать из памяти это воспоминание.

– Мэра, – понизив голос, зовет Фарли.

Этого достаточно, чтобы я очнулась.

Лазурно-голубые двери дворца беззвучно распахиваются, и я вижу двух бойцов Алой гвардии, которые несут стражу. На них рваные рубиново-алые кушаки, абсолютно неуместные здесь. Недвусмысленный знак.