дел, к компетенции которого относился Советский Союз, Ф. Робертс выражал свое разочарование политикой СССР после Ялтинской конференции и уровнем британо-советских отношений. При анализе действий СССР на международной арене, по мнению Ф. Робертса, надо отталкиваться от трех исходных обстоятельств. Во-первых, «кремлевская политика контролируется жесткими, хитрыми и незаслуживающими доверия личностями, составляющими Политбюро». Во-вторых, «весь Советский Союз воспитывался на примерах прошлой национальной славы, связанной с удачливыми представителями силовой политики и «старой дипломатии», такими как Петр Великий, Екатерина Вторая и даже Иван Ужасный (the Terrible – Д.П.). В-третьих, «советское государство все еще управляется ортодоксальными марксистами и есть фундаментальные различия между советской политической философией и тоталитарной практикой, и образом жизни внешнего мира». Из этого автор делает вывод, что «было бы опрометчиво основывать нашу политику на надежде, что в обозримом будущем Советский Союз остепенится до уровня страны, с которой наши отношения могут быть нормальными и простыми»[1117]. Однако впадать в уныние, по мнению Ф. Робертса, также не следует. Соглашаясь с высказыванием И. Майского, в то время заместителя наркома иностранных дел СССР, о том, что между двумя странами нет существенного конфликта интересов, британский дипломат полагал, что избежать прямого столкновения вполне реально, но для этого необходимо показать СССР что «Запад под нашим руководством и с обширными экономическими ресурсами англо-саксонского мира остается сильным и достаточно здоровым для противостояния советскому давлению… Если мы сделаем это, есть хорошие основания надеяться, что русские, не отказываясь от своих марксистских теорий и долгосрочных амбиций, решат, что их ближайшим интересам соответствует сохранение их нынешних отношений с нами и американцами, одновременно концентрируясь на восстановлении собственной экономики и укреплении своей новой зоны влияния в странах недавно освобожденных или захваченных Красной армией»[1118]. Интересное высказывание завершает донесение Ф. Робертса: «Возможно, еще не пришло время поставить наше общественное мнение относительно России на более трезвый лад (время для этого придёт, когда Запад не будет более столь очевидно нуждаться в советской дружбе и военной поддержке в Европе), но уже давно пора прекратить лесть в адрес Советского Союза, которая продолжается последние три года»[1119]. Несколько контрастирует с телеграммой Ф. Робертса сообщение посла А. Кларк Керра от 6 сентября 1945 г., которое автор заканчивал благодушной фразой: «В Европе он (СССР – Д.П.) получил безопасность за которую боролся, а после Потсдама вновь убедился в доброй воле и сотрудничестве своих главных союзников в управлении Германией. Он полон славы, а его материальные выгоды никоим образом не могут считаться скудными. Поэтому он вполне может позволить себе расслабиться и подогреть немного кислое вино, которым он потчует своих союзников»[1120].

Однако даже видимое спокойствие в отношениях между бывшими союзниками продолжалось недолго. После провала первого заседания СМИД в Лондоне в сентябре 1945 г., последовало резкое ухудшение британо-советских отношений, о чем подробно писал Ф. Робертс в донесении от 31 октября 1945 г. Автор отмечал обострение некоторых внутренних проблем в СССР, в частности связанных с проблемой демобилизации. Тем не менее, «общее впечатление, что, несмотря на множество временных сложностей, советское правительство эффективно справляется с проблемами реконструкции и подходит к ним со свойственной предусмотрительностью и энергией»[1121]. Главное разочарование советские руководители испытывали на внешнеполитических фронтах. Среди действий, вызвавших наибольшее неудовольствие СССР, Ф. Робертс называл: попытки распространения англо-саксонского влияния в зону, которую советские руководители рассматривали как свою сферу влияния (Румыния, Болгария, Югославия, Австрия, Венгрия), подозрения относительно попыток создания Западного блока. Однако самым серьезным ударом для советского руководства стал провал СМИД в Лондоне. Наибольший интерес представляет резюмирующая часть. «Было бы ошибкой видеть только зловещие мотивы советской политики. Мало сомнений в том. что советские подозрения относительно наших и американских мотивов достаточно искренни. Вероятно, они интерпретируют многие наши действия после Берлинской конференции в худшем свете и их естественный процесс мышления как русских националистов и ортодоксальных марксистов ведет их к приписыванию плохих мотивов своим союзникам и к готовности верить, что капиталистический мир сейчас объединяется чтобы помешать Советскому Союзу получить заслуженную награду за свои победы». «Рассматривая советские намерения и будущее англосоветского альянса, я полагаю, что как бы шумно не вели себя русские и как бы опасны для наших интересов не были многие очевидные их цели, во всех случаях эти цели под контролем Сталина, вероятно, останутся ограниченными. Нет причин сомневаться, что Сталин был искренен, когда недавно заявил, что Советскому Союзу необходимо 50 лет мира для восстановления от опустошений войны и для поднятия экономики до уровня Западного мира… Мы должны также помнить об убежденности Советов, основанной на русской национальной традиции и марксистском историческом учении и усиленном видением капиталистического мира из России, что Советский Союз в течении 50 или 100 лет неизбежно станет самой могущественной, самой богатой и самым лучшим образом устроенной страной в мире. Это долгосрочная убежденность… делают маловероятным, что он начнет авантюристическую внешнюю политику в ближайшем будущем или обратится к изоляции. Его желание вернуться к процедуре Большой тройки… достаточно искренне и, если мы найдем некоторые средства для удовлетворения этого желания без отказа от наших базовых принципов мы можем надеяться пережить нынешний кризис в отношениях с Советским Союзом»[1122].

Наиболее полно на этом этапе взгляды Ф. Робертса в отношении СССР, его политики и необходимых контрмер со стороны Запада представлены в трех телеграммах, отправленных в Лондон 14, 17 и 18 марта 1946 г. Предыстория этих документов была такова. 22 февраля 1946 г. Джордж Кеннан, который после отъезда Аверелла Гарримана в январе и до прибытия в марте того же года Уолтера Беделла Смита возглавлял посольство США в Москве, отправил свою известную «Длинную телеграмму» в Вашингтон. С согласия Дж. Кеннана Ф. Робертс оправил резюме этого документа в Лондон, после чего Форин офис высказал пожелание узнать взгляды самого британского поверенного в делах на перспективы британо-советских отношений. В развернутом виде они и были представлены в донесениях Ф. Робертса от середины марта 1946 г., которые в западной историографии иногда именуют «Другая» длинная телеграмма». То, что Дж. Кеннан и Ф. Робертс одновременно возглавляли соответствующие миссии в Москве и находились в дружеских отношениях, привело к спекуляциям на тему «сговора» между двумя дипломатами с целью «открыть глаза» своим ведомствам на СССР. Сам Ф. Робертс в предисловии к статье Шона Гринвуда высказался в том смысле, что его сообщения «попали на плодотворную почву» и «внесли свой вклад в более реалистичную оценку сталинского Советского Союза»[1123]. Не вдаваясь в подробности того, кто на кого оказывал большее влияние, отметим, что сам Ш. Гринвуд приходит к