– Это вечная беда с Бруно Фулгером: никогда никаких улик.

Мы подъехали к Грейт Титчфилд-стрит, и я остановился возле оптового модного магазина. В витрине были выставлены безголовые манекены в бежевых блузках. Маручча сидела в машине, глядя себе под ноги.

– Извините, – сказала она. – Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Прежде чем я пойду на встречу с партнерами. Как подумаю о Бруно Фулгере, в бешенство прихожу. Такие люди, как он, сущее зло, и с ними ничего нельзя поделать. Ничто их не берет. В конце концов перестаешь даже пытаться.

– Я пытаюсь.

– Я знаю. Поэтому мне так грустно. Потому что, что бы вы ни сделали, ничего у вас не получится. Бруно это знает. Он даже знает то, что у вас в сердце. Так я думаю.

Она вышла из машины и, не оглядываясь, исчезла за дверями магазина.

* * *

Первой моей мыслью было поехать в Челси, в полицейский участок, и повторить там мой разговор с Маруччей. Она боялась полиции, а я нет.

Чем больше у меня будет информации против Бруно, тем лучше для меня. История, которую рассказала Маручча о том, как угрожал ей Гомбрич, и все эти слова насчет машин с римскими номерами наверняка произведут впечатление на старшего инспектора Баррета.

Где-то на середине пути моя отвага стала улетучиваться. Чем больше я над этим думал, тем более сложным казался мне мой план. Что, в сущности, я скажу? Что адвокат Фулгера туманно намекнул на возможность несчастного случая? Вряд ли на этом основании они тут же станут арестовывать Бруно Фулгера.

У меня была и другая причина избегать встречи с полицией. Я боялся, что, если покажусь там, они воспользуются случаем и снова меня задержат. Я был уверен, что до сих пор числюсь у Баррета в подозреваемых номер один. Маручча права: ничем не достанешь такого типа, как Фулгер.

Я вернулся к себе домой и уже на площадке услышал телефонный звонок. Я решил не брать трубку. Наверное, это Говард Тренч насчет машины.

Но телефон продолжал трезвонить, и я, чертыхаясь, снял трудку. – Это ты, Кит? – Звонила Салли. Голос ее звучал истерически.

– Салли? Что случилось?

Я сразу же подумал о Кэзи.

– Нечто ужасное! Я нашла конверт на коврике у двери, адресованный Кэзи. Кто-то подсунул его в дверную щель.

Она едва справлялась со словами.

– Успокойся, Салли. Не нервничай. Кэзи в порядке?

– В порядке, она рядом со мной, слава богу. Но Кит, этот конверт! На нем шарики и зверюшки, я думала, это приглашение на какой-нибудь праздник.

– И что же?

– Внутри оказалась записка, слова вырезаны и наклеены на бумагу.

– Что там написано?

– Я тебе прочитаю. Я получила это час назад. Везде тебя искала, – задыхаясь, говорила Салли.

– Что же там написано, Салли? Прочти спокойно.

– Тут сказано: «Кэзи. Твой папа задает слишком много вопросов. Мы знаем, с кем он говорил. Скажи ему, чтобы перестал, а то с тобой случится что-то плохое. Никому об этом не говори». Не подписано. Кит, что, черт побери, это значит? Что за вопросы ты задаешь? И что значит «случится что-то плохое»? Я этого не вынесу!

– Послушай, Салли. Я сейчас тебе ничего не могу объяснить, но я к вам немедленно приеду. Я буду у вас через четверть часа. А вы пока никуда не выходите и никому не открывайте. Слышишь – никому, кроме меня. Договорились?

Я бегом спустился с лестницы, не дожидаясь лифта, и бросился к машине. Если что-нибудь случится с Кэзи, я себе никогда не прощу. Я нажал на газ, обогнал автобус на повороте и поймал зеленую волну. Кто посмел втягивать в это дело мою дочь? Как они посмели? Руки у меня дрожали, и трудно было удерживать руль, костяшки пальцев побелели от напряжения. Я пытался успокоить Салли, но сам успокоиться не мог. Я знал, что эти люди могут зайти как угодно далеко. Они убили уже двоих, может быть, даже троих. Анна, Алессандро Мадзелли, Питер. И меня чуть не убили на крыше, я чудом спасся. А теперь взялись за Кэзи.

Я остановился возле дома. Салли смотрела из окна гостиной. Кэзи была с ней, стояла на валике дивана. Она помахала мне ручкой. Я прочел по ее губам: «Привет, папа!»

Салли отперла дверь, и я вошел. Пресловутое письмо лежало на столике в холле. Я осмотрел его, стараясь не очень трогать руками, хотя эти мерзавцы, конечно, позаботились, чтобы не оставить отпечатков пальцев.

Послание состояло из отдельных букв и слов, вырезанных их разных журналов. Некоторые я узнал по шрифтам, но не все. Само послание было предельно ясным. «Твой папа задает слишком много вопросов… Мы знаем, с кем он говорил…»

Мы прошли в кухню, Салли пыталась выпроводить Кэзи во дворик, чтобы поговорить со мной. Я видел, что она колеблется. Можно ли выпустить девочку, не случится ли с ней чего плохого?

Господи, какой ужас!

– Может, лучше ты пока в своей комнате поиграешь, Кэзи? – сказал я. – Включи телевизор, а я потом к тебе приду.

– А купать меня сегодня будешь? Ты меня уже сколько не купал!

– Очень может быть, лапа. Ну, беги наверх. Нам с мамой надо поговорить про взрослые дела.

Кэзи неохотно побрела к себе, а Салли приготовила чай.

– Надеюсь, тебе не кажется, что я неадекватно реагирую? – спросила Салли. – Не каждый день такие письма получаешь.

– Да, это не шутка. По крайней мере, мне так не кажется. Боюсь, что это слишком серьезно.

– И что же все это значит? Вот что я хотела бы знать. Кто это послал, и откуда они вообще знают про Кэзи?

– Это длинная история, Салли. Но если коротко, то я думаю, что письмо послал один немецкий миллиардер по имени Бруно Фулгер. Или кто-то из его людей. Фулгер подал в суд на наш журнал из-за материала о его жене, который мы поместили. Он опасен и привык все делать по-своему. Он пытается запугать меня – запугать нас, запугивая Кэзи.

– Может быть, надо сообщить в полицию?

– Определенно. Только не сейчас. Я не уверен, что это поможет. Надо увезти Кэзи из города. Спрятать ее, пока гроза не пройдет. Салли, ты должна довериться мне.

Салли отпивала мелкими глотками горячий чай, судорожно обхватив руками кружку, и посмотрела на меня, не отнимая ее от лица.

– Знаешь, что меня особенно злит? – спросила она. – То, что опять, как в былые времена, твоя работа портит нам жизнь. Когда мы были женаты…

– Не забывай, мы еще формально не развелись…

– Если ты такой формалист, то вспомни, что твоя работа всегда стояла на первом месте. Если мне хотелось куда-нибудь поехать на выходные, то оказывалось, что у тебя назначено что-то важное, нужное для работы. Турнир по водному поло, который спонсирует ваш рекламодатель, модное дефиле или черт знает что еще. И так из недели в неделю. А теперь, опять же из-за твоей работы, под угрозу поставлена жизнь нашей дочери! Я даже слов не нахожу, Кит! Когда ты жил в этом доме, у тебя не хватало времени, чтобы провести его вместе с Кэзи, твоя работа сжирала все твое время. А теперь, когда мы живем отдельно, твоя работа опять врывается в наш дом, и негде от нее укрыться.