– Ты можешь остаться на ночь?

Его лицо, принявшее суровое выражение, пока они обсуждали столь мрачные вопросы, вмиг преобразилось. Морщины разгладились, глаза засияли, губы разжались и сложились в полуулыбку.

Он кивнул и провел рукой по ее щеке.

«Обратный отсчет».

Лудивина гнала от себя эти слова. До конца ночи ей нужно было быть лишь собой, не думать о будущих жертвах.

У завтрашних призраков будет целая вечность на то, чтобы ее преследовать.

Фермерский дом стоял среди бескрайних полей. Из окон открывался полный обзор: ни единого препятствия на расстоянии в несколько сотен метров вокруг. Никто не сумел бы приблизиться к зданию даже тайком, не став живой мишенью для любого мало-мальски тренированного и ловкого стрелка.

Джинн легко нашел для себя идеальный дом. Подыскать жилье во французской сельской местности не составляло труда. Он занялся этим сам: он не мог доверить столь тонкую задачу посреднику, никто не должен был знать, где находится его база. Никто. Даже его собственные бойцы, ожидавшие его приказов.

Выбор места был крайне важен.

Джинну нужно было убежище. Но кроме того, он хотел оказаться подальше от города, от посторонних взглядов. В агентстве не стали вдаваться в подробности: они страшно обрадовались, одним махом получив арендную плату за полгода. Джинн умел притворяться, врать, располагать к себе людей: его этому учили, он занимался этим на протяжении долгих лет… Никто не сумел бы разгадать, кто он такой и что планирует. Такия во всем своем блеске. Джинн выдал себя за менеджера рок-группы, музыканты которой решили пожить с полгода в каком-нибудь тихом местечке и сочинить новый альбом.

Поля вокруг фермы играли ключевую роль в его плане: никто не должен был знать о том, что ему доставляли на дом.

Он сделал заказы через интернет, не встретив никаких трудностей. Азотнокислое удобрение с высоким содержанием азота: ничего подозрительного, во Франции каждый год производили и использовали миллионы тонн таких удобрений. Важно было не хранить в одном месте более тысячи двухсот пятидесяти тонн этого продукта – иначе пришлось бы заявить о них в мэрии, но Джинн оформил заказы у нескольких продавцов и неделю обустраивал амбар за главным домом, так что снаружи не было видно, что происходит внутри. Даже если властям когда-нибудь удастся объединить сведения обо всех сделанных им заказах, на это уйдет столько времени, что Джинна на ферме уже никто не застанет.

Мазут тоже привезли вовремя. Джинн попросил заполнить цистерну до краев – «чтобы точно хватило на зиму», сказал он доставщику.

Джинн заказал через интернет поилки для коров и установил их в амбаре, чтобы делать в них смесь.

Эту операцию мог бы произвести любой начинающий химик. Все дело в пропорциях: насытить, но не перелить. Нужно было залить мазутом шарики удобрения и оставить их в нем до образования густой массы.

Ничего сложного.

Взрывная мощность получившегося в результате продукта на двадцать пять процентов превышала мощность ТНТ; продукт был гораздо более стабильным, чем нитроглицерин, и относительно недорогим.

Случайно ли, нет ли, но смесь, изготовленная Джинном, была широко и давно известна. В 1947 году в порту Техас-Сити взорвался французский корабль, погибло пятьсот семьдесят шесть человек, более четырех тысяч получили ранения. Теракт в административном здании в Оклахома-Сити в 1995 году. Случайный взрыв на французском заводе AZF. И так далее…

Самая доступная из всех самодельных бомб. И самая опасная из них.

Взорвавшись, она раздерет в клочья тела и разбросает их ошметки на сотни метров. Тела мужчин, женщин, детей, без разбора, без колебаний. Огонь не знает жалости. Вот почему он так завораживал Джинна. Добрый гений или демон.

Он сам тоже не знал жалости. Не знал сострадания. Не колебался. Он сам был смертоносным огнем.

Все куффар, все неверные.

Они разрушают мир, извращают ценности, не питают ни малейшего почтения к творению, к человечеству. Миром правит культура неуважения, порнографии, обмана, излишеств, транжирства… Раньше миром правили мусульмане, любил повторять Аль-Казим, когда еще был жив. Они дали миру великое множество открытий, сделанных благодаря Аллаху. Но они отдалились от исконных принципов, от шариата, умма ослабела, ее раздробленность позволила Западу подчинить ее, захватить, поставить доллары на место Бога. Всего за столетие западный мир сумел заразить своим разложением весь земной шар. Вселенная вот-вот погрузится в хаос.

Каждое слово, произнесенное Аль-Казимом, навеки врезалось в память Джинна. Он знал, для чего и почему он все это делает.

Чтобы восстановить мусульманский закон. Чтобы вернуть своему народу былое величие.

Но прежде всего потому, что ему так велит Бог.

Этому научил его Аль-Казим: так было написано в книгах, такова была священная цель всякого правоверного мусульманина!

Как мусульманин, Джинн обязан насаждать исламский закон: это его долг, так начертано свыше. Ислам предполагает единственный вариант поведения – или-или. Фундаментализм не один из вариантов, а единственный вариант. Верить или не верить в Бога. Если в человеке живет вера, значит, он обязан слушать Его слова – все Его слова, не выбирая лишь те, что ему удобны. Слова Бога не выбирают. Умеренных мусульман не существует: они не правы, они заслуживают такое же наказание, что и другие неверные. Смерть.

Вот в чем Джинн каждый день черпал все новые и новые силы. Он знал, что его направляет Господь. Отныне все в его жизни имело смысл: даже худшие страдания были посланы, чтобы сделать его тем, кем он теперь стал.

Моджахедом.

Вынашивавшим свой план так давно, что он стал безупречным.

Джинн снял защитную маску, закрывавшую его лицо от токсичных паров. Оставалось изготовить детонаторы из примитивных мобильных телефонов: создать с помощью вибрирующих устройств роковой электрический ток. Ничего сложного. Главное – сосредоточиться.

Он оглядел амбар и поилки, заполненные смертоносной смесью. Вздрогнул от удовольствия, расплылся в улыбке.

Чтобы взорвать жилой дом, достаточно пяти-десяти килограммов. Он изготовил больше двух тонн.

Амфитеатр быстро опустел: студенты ринулись по проходам вниз, к кафедре, словно к сливному отверстию раковины, поглотившему все полученные за утро знания.

Профессор Хасан собрал свои вещи, лежавшие на столе, в луче видеопроектора, и выключил компьютер.

Марк и Лудивина представились и попросили уделить им несколько минут. Марк только что получил от ГУВБ новое уведомление в ответ на свои запросы. Ему выдали три имени: люди, когда-то близко общавшиеся с Фиссумом, известные своими радикальными или крайне строгими взглядами на ислам, но со временем отдалившиеся от имама. Первый сидел в тюрьме и должен был выйти лишь через несколько месяцев. Второй явно отошел от радикального исламизма, встретив любовь: он строил жизнь заново, в гармонии с исламом и со своей родиной. Он постоянно жил на острове Реюньон, и ГУВБ решила установить за ним усиленное наблюдение в случае, если он в ближайшее время прилетит во Францию. Третьим в списке оказался занятный молодой человек тридцати лет, прилежно учившийся в университете, но погрузившийся в ваххабизм, поскольку именно эта идеология пришлась на период его юности – точно так же в семидесятые годы двадцатого века все студенты бредили крайне левыми революционными идеями. Следователям, которые допрашивали его полтора года назад, он сообщил, что смог отойти от ваххабизма, поскольку тот не соответствовал его общим представлениям о культуре. Он возобновил учебу в университете Сержи-Понтуаз, по магистерской программе европейских и международных отношений, использовав для этого небольшое наследство, доставшееся ему после смерти родителей.