Стоявшая за стойкой подавальщица средних лет обратилась к Розе как к старой знакомой.

— Посмотрите, кто к нам пришел! Давненько вы тут не бывали. У нас как раз есть эти длинные пирожки, которые вы так любите.

— О да, пожалуйста, и чашечку кофе. Нет, чая. Нет, лучше кофе. — Роза обняла дочь. — Дорогая, как я рада видеть тебя. Я только сейчас думала о том, что надо позвонить тебе, чтобы рассказать, как прелестна Линнет в желтом платье, которое ты ей купила. Она настояла на том, чтобы надеть его сегодня. — Она приветливо улыбнулась Тристану. — А вы — Тристан. Лидия вас так расхваливала. Она говорит, что никогда не знала, что мужчина может так хорошо вести себя в магазине. Что же вы сделали со своей головой?

Не дожидаясь ответа, Роза тяжело опустилась на стул и стала рыться в одном из своих пакетов.

— Я купила у Бутса очень хороший крем с арникой, отлично помогающий от ушибов и синяков, хотите попробовать?

— Нет, спасибо. У меня нет ничего серьезного. — Тристан бросил вопросительный взгляд на Руфу.

Руфа, однако, заметила, что все органы чувств Розы были отключены. Это всегда происходило с ней, когда она отправлялась за покупками. Возможность законного приобретения различных вещей на те деньги, которые Эдвард выделял ей, чтобы она могла самостоятельно распоряжаться ими, доставляла ей огромное наслаждение.

— Лидия в полном восторге от вчерашнего дня, — сказала Роза. — Она вернулась домой просто восхитительной. Я думаю, что, увидев ее, руководитель хора непременно сделает ей предложение. Я уверена, что она ему нравится.

Тристан спросил:

— А Линнет понравилась летающая тарелка?

Роза фыркнула.

— Я бы взяла ее с собой сегодня, но она ни о чем другом и думать не хочет, кроме этой проклятой тарелки. Родж смог ее надуть с помощью ножного насоса, и, когда я уходила, она скакала по всей веранде, как сумасшедшая. Поэтому я и купила арнику, антисептические повязки и какие-то новые пластыри. Она уже ободрала одно колено и набила шишку на лбу. — Она наконец-то разместила как следует все свои пакеты и смогла обратить все свое внимание на Тристана. — Я ужасно рада, что мы с вами встретились. Не понимаю, почему Ру не пригласила вас в Мелизмейт.

— Он слишком занят, ему приходится очень много заниматься, — ответила Руфа.

— В такую жару? Ерунда. Приходите как-нибудь вечером, когда Лидия приготовит ужин. Я думаю, Ру, тебе стоит побеспокоиться о сохранении своего первенства, Лидия скоро превратится в достойного соперника.

— Я бы очень хотел увидеть Мелизмейт, — сказал Тристан. — Под столом он слегка коснулся своим коленом колена Руфы. Она не осмеливалась посмотреть ему в глаза. Им нельзя появляться вместе в Мелизмейте. Впервые в жизни она совершенно не контролировала свои чувства. Она боялась, что они выдадут ее.

Официантка наконец принесла Розе кофе и пирожок, что ее несколько отвлекло. Однако, как только официантка отошла, она спросила:

— Ну, как там Эдвард?

— Хорошо. — Руфа старалась не поднимать глаз от своей тарелки. Последний раз она разговаривала с Эдвардом позавчера. Ей даже не пришло в голову проверить сообщения на автоответчике. Она понимала, что ей следует срочно оставить для него какое-то успокаивающее сообщение в отеле. Ей не хотелось разговаривать с ним самой, но не стоило, чтобы он волновался. — Ему приходится ждать, когда суд решит, стоит ли заслушивать его показания. Его пока еще не вызывали в качестве свидетеля.

— Бедняга, — проговорила Роза. — Всего месяц как женился, а вынужден бесцельно проводить время за сотни миль от дома. Передай ему привет, когда будешь с ним разговаривать.

— Хорошо.

— Представляю, как его это бесит. Я знаю, что Эдвард просто не может сидеть без дела. Ему обязательно надо чем-то руководить. Я всегда думала, что из него вышел бы отличный диктатор для какой-нибудь из стран Южной Америки.

Тристан рассмеялся. Руфа видела, что Роза ему понравилась, — это ее обрадовало и одновременно обеспокоило.

— Это был бы необыкновенно деятельный диктатор, никому бы не позволил бездельничать и нежиться под солнцем в огромных шляпах.

— Ну конечно, вы ведь знаете его, — сказала Роза. — К счастью, Ру точно такая же. Она вечно чем-то занята, все время что-то готовит, штопает, изобретает, стараясь экономно вести хозяйство.

Он улыбнулся Руфе такой улыбкой, которая сразу же разбудила любопытство Розы.

— Да, Руфа просто живой укор всем бездельникам. Именно поэтому я так много занимаюсь, что руководитель нашей группы умрет от потрясения.

Он дразнил ее, обволакивая теплом. Руфа улыбнулась — это было так приятно.

— Большое спасибо. Послушать тебя, так я просто ужасная зануда.

— Нэнси прозвала ее Железными выдвижными ящиками, — весело сказала Роза, наблюдая за Тристаном. — Она говорила, что каждый раз, как кто-то хотел присесть, чтобы немного отдохнуть, он слышал грохот выдвигаемых и задвигаемых ящиков.

Все рассмеялись. Руки Руфы и Тристана коснулись друг друга под столом, и Руфа почувствовала острое желание снова поцеловать его. Когда они вернутся на ферму, они займутся любовью. От предчувствия этого она ощутила прилив тепла внизу живота.

Затем Роза сказала:

— Я все думала, похожи ли вы на Элис, но вы совсем не похожи на нее. Вы больше похожи на Настоящего Мужчину.

— О нет, — запротестовала Руфа.

— О да, — сказала Роза с глубоким вздохом, полным воспоминаний. — На такого, каким он был, когда я впервые его увидела.

Руфа достала из сумочки кошелек.

— Нам пора идти.

Тристан вскочил со стула.

— Я заплачу. — Он направился к кассе у стойки.

Роза продолжала наблюдать за ним с задумчивым видом.

— Юный Аполлон, — проговорила она.

— Что? — Руфа притворилась, что не расслышала ее слов.

Роза перевела взгляд на нее.

— Не забудь передать привет Эдварду, хорошо?

— Не забуду.

— Скажи ему, чтобы он скорее возвращался домой.

— Нет смысла проявлять такое нетерпение, — сказала Руфа.

— Приходи к нам, голубушка. — Роза погладила ее по руке. — Старый дом скучает по тебе. Так же, как моя маленькая Линнет. Мне очень не нравится, что ты сидишь одна на этой ферме.

— Я не сижу одна. Тристан составляет мне компанию.

Роза проговорила:

— Ну хорошо. В любом случае береги себя.

Парикмахерская выглядела крайне невзрачно. Грязный потрескавшийся линолеум был весь усыпан волосами. На пожелтевших стенах фотографии мужчин вульгарного вида с допотопными прическами. Парикмахер стоял за одним из двух виниловых кресел, установленных у зеркала, подстригая редкие волосы лысеющего пенсионера. Одному Богу известно, почему Рэн настоял на том, чтобы пойти именно сюда, когда за углом была вполне нормальная парикмахерская, хотя, может быть, и не очень модная.