Их было немного. Я им представил Кадета и тут же свалил на него процесс формирования и перераспределения людей. Сам занялся другим.

Прискакал гонец от Шила. Парень коня раздобыл и ловко скакал на нём без седла и даже без сбруи.

– Командир? Где командир? – заорал он ещё издали. И правильно – а то стрельнули бы, на всякий случай. Но всё одно держали на прицеле – в сумерках силуэт его был хорошо виден, но не лицо. А голоса никто не узнал.

– А какой командир тебе нужен, казачок?

– Медведь мне нужен!

– Это ты в лесу поищи, тут люди одни.

В ответ всадник разразился трёхэтажным матом, из словесных его построений бойцы узнали о наличии у себя непредвиденных мутаций в самых неожиданных местах, о том, что Медведь «переконтужен слишком» и «слегка» недострелен.

– О, это точно наш. Сюда правь свой транспорт.

Вестовой доложил, что захвачен склад нашего стрелкового оружия, который немцы, видимо, собирали по местам боёв, но ничего пока не делали с ним. Склад сейчас обороняли «лешие», но долго им не продержаться.

Я обратился к вновь освобождённым:

– Представилась возможность вам вернуть себе оружие в бою. Способные сейчас вступить в бой – за мной. Остальные – стоят на месте. Кадет, веди их ранее оговорённым маршрутом. Да, всем снять трофейную форму – друг друга перестреляем!

Оказалось, многие военнопленные работали на том складе. Сортировали собранное оружие, немного чинили, раскладывали кучками. Поэтому знали планировку склада. А склад был – пустырь под открытым небом, обнесённый забором из колючей проволоки. Жаль, что патроны хранились отдельно, но где – никто не знал. Очень предусмотрительная мера предосторожности со стороны немцев. Что толку от оружия без боеприпасов?

Быстро провели импровизированное разделение на подразделения («Вы, трое, за мной! И вы тоже!»). Отряды наскоро превратившихся во взводы моих троек потопали к городу.

– Кадет, где моя одежда?

Кадет откинул брезент на повозке, открыв мои шмотки. Я гауптманским кителем, насколько получилось, обтёр грязь с тела и надел своё. Молодец Миша – всё почти сухое, а то я уже порядком продрог. Доложили о потерях: один погиб, четверо ранены, хорошо, что легко. Все пострадали от того пулемёта, чтоб ему… Погибший хоть не мучился – сразу в голову.

– Что делать с пленным?

– С пленным? И давно мы пленных берём? – удивился я.

– Тут с ним петрушка получилась. Его прикладом приголубили, а потом он чуть не ушёл.

– Это как так?

– А он по-нашему шпрехает, а форма на нас на всех одна. Хорошо наши пленные его опознали, наваляли ему и притащили. Гауптман целый!

– От оно как! Всё чудесатее и чудесатее. Ладно, вяжите его. С собой возьмём. Потом разберёмся, как это он по нашему шпрехает. А что это они его не добили?

– Говорят, нормальный был. Не лютовал.

Тут подошёл давешний Седой с десятком освобождённых.

– Товарищ командир, разрешите обратиться?

– К пустой голове не прикладывают. Что у вас?

– Я майор Херсонов, это проверенные товарищи. Нам приходилось работать на том сортировочном складе, и есть кое-какие соображения по возможному месту хранения боеприпасов наших калибров. Разрешите проверить!

– Это дело нужное, – кивнул я и протянул Херсонову свой МП-40 и два магазина. – Я тебе дам своего человека, знающего наш дальнейший путь. Если всё сложится неудачно, он вас выведет в точку рандеву. Дерзайте! От вас будет многое зависеть. Иванкин! С ними!

– Есть!

Я застегнул разгрузку, взял «папашу», хлопнул Кадета по плечу:

– Уводи, Миша, тылы. Аккуратней!

– Постараюсь.

До пустыря добрался без происшествий, встретив лишь два раздетых трупа – освобождённые выпотрошили. На пустыре – колгота. Оборванцы носились меж куч оружия, хватая всё подряд. Пришлось поорать. Они же тащили станковые пулемёты «максим». Куда, блин, их? Весят больше пяти пудов, боеприпас расходуют вагонами. Бросили и миномёты. А вот ручные пулемёты, автоматические, самозарядные винтовки, автоматы приказал брать даже неисправные – может, на запчасти сгодятся. Но этих видов оружия было немного. Основная масса – трехлинейки. Тоже годится. Бойцы обвешивались оружием, как новогодние елки – для себя, для того парня, ну и про запас.

А майор нашел склад боеприпасов. Туда мы и направили свои стопы. На этом складе оставили лишь небольшую группу – они обливали кучи с оружием горючим, бочки которого прикатили шиловские, и поджигали – так не достанься же ты никому!

Склад боеприпасов был также под открытым небом. И здесь уже шёл бой. Мы ударили противнику во фланг. Дерзкой штыковой атакой (незаряженные винтовки – это просто пики) отбросили немцев, закрепились, и началось потрошение ящиков. Когда бойцы пополнили боезапас, Херсонов повел людей в атаку, отогнав немцев ещё дальше. Потом ещё атака, теперь под моим началом – отбили реммастерские, где стояли распотрошённые три немецких танка, два наших, несколько бронетранспортёров и десяток машин. На ходу был только один БТР. Сняли с них всё более или менее ценное, с помощью трофейной брони отбили контратаку. Погрузили трофеи в годный «Ганомаг», остальную технику и помещения подожгли.

Среди освобождённых нашёлся механик-водитель и один командир танка – они и стали экипажем БТР. Я отослал их на склад под загрузку.

В это время прибежал вестовой от сапёров, что контролировали мост. К мосту подошла колонна автомобилей под охраной броневика с мелкокалиберной, но автоматической пушкой. Их подпустили поближе и грузовики расстреляли в четыре пулемёта. Броневик с ходу влетел на мост, пришлось взрывать вместе с ним. Взрыв ещё и поджёг облитый керосином мост. Шесть наших бойцов оказались отрезанными на том берегу, но решили не переплывать реку, бросив пулемёты, а принять бой.

– Пусть отходят! Живо! Пусть как угодно отходят! – закричал я. Сапёр побежал. Приказ мой всё одно бы опоздал. Хотя и положили много немцев, когда расстреливали грузовики, но многие рассыпались по полю, перебежками сблизились и закидали оба пулемёта гранатами. Два пулемёта на нашем берегу не давали им переправиться.

– Пора сворачиваться! Херсонов! Семёнов! Алёшин! Закругляйте этот цирк! Отходим на заранее намеченные позиции. Алёшин, боевое охранение!

Мы покидали город. Конечно, мы ведь даже не планировали его брать. Это была чистая импровизация, хотя ведь почти взяли. Но взять врасплох – одно, а удержать – это совсем другое. Тем более моим сбродом против этих ветеранов, прошедших всю Европу. Вон, у моста – в четыре пулемёта в упор били – а они и машины покинули с минимальными потерями, и ребят моих угробили. А не побоялись бы в ледяную воду реки залезть – и этот берег бы взяли за полчаса. Не-е, хорош! Нагадили – бежать!

Позади нас пылал горизонт – мы подпалили всё, до чего дотянулись наши руки.